— Итак, Владислав и Владислава.

— Ещё в октябре ко мне обратились. За, так сказать, квартал до Вспышки. Искали они именно меня, конкретно. Парню нужно было выйти, позарез. Девушка его сопровождала, но сама с ним не собиралась.

— Обычно сталкеры интересуются мотивами гражданских абитуриентов.

— Ну я спросил — не скурмачи ли они.

— Пошутили?

— Какие же шутки? Спросил, натурально. Они ответили — нет, не скурмачи.

— У нас нет времени валять волов, Пушкарёв.

— Да вы, оказывается, тоже поэт, как и я!.. Инспектор. Я не спрашиваю, зачем кому-то нужно в Зону. Человека видно. Спрашивают либо понтатые новички, либо сталкеры с низкой самооценкой. Я — не спрашиваю. Тополь, хорош уже меня трясти! У тебя очень высокая самооценка, ты спрашиваешь из принципа!.. Что ж ты Вобенаку не спросил, куда он выходит?.. Но близнецы мне были рекомендованы, и побить эту рекомендацию невозможно, настолько она для меня ценна.

— Важны подробности, Пушкарёв. Согласитесь, ваше заявление полностью меняет…

— Да-да, соглашаюсь и сейчас расскажу. Твари убили безумное количество людей и… э-э… обездвижили Зону. Теперь-то я уж точно не на их стороне — при любых раскладах, благодарность там, не благодарность… Дайте минуту подышать кислородом и промочить горло. А вы проверьте свои регистраторы: повторять я не буду.

Так вот, они искали именно меня, Вову Пушкарёва, с рекомендацией, и с рекомендацией очень небанальной. Скажу честно: я прямо офигел, когда поверил своим глазам и ушам. До того офигел, что пообещал хранить секрет даже от жены, и, чёрт бы меня побрал, обещание выполнял долго.

До сегодня. До сейчас.

Глава 2

В ПЕРВЫХ СЛОВАХ МОЕГО ПИСЬМА…

Приём абитуриентов Комбат вёл, если не был на выходе, ежедневно, исключая, естественно, понедельник. С семи до одиннадцати вечера. В баре «Лазерный Джукбокс». Сюда он переселил свой «офис» из «Входа» прошлой весной. «Лазерный Джукбокс», злачное питейное новообразование на Седьмой Поперечной, не доросло ещё до злокачественного, хоть и было открыто на деньги профсоюза. Для полноценного культурного отдыха свободной вахты штрейкбрехеров с Карьера. Но на управление наняли одноногого Хиляя, что, между прочим, свидетельствовало о нерядовом и даже недюжинном уме профсоюзного культурного распорядителя господина Манчини, в миру — Бобы Итальяно.

Хиляй, по инвалидности закончивший ходила — с отличной репутацией и ныне действующий повар — с репутацией великолепной, умудрился поставить дело так, что уныло повзводно и по талонам развлекающиеся северные корейцы и северные индийцы не мешали заведению извлекать и обычную прибыль, попутно становясь ещё одним альтернативным сталкерским клубом.

Погранцы и профсоюзный менеджмент «Лазерный» не посещали (не статусно, столовка со шлюхами), а безумства и бесчинства отдыхающих по талоном ограничивались поеданием еды и, после достижения опьянения сытостью, громким хоровым пением. Корейцы пели патриотические популярные песни: просто так патриотические, патриотические популярные песни о любви к революции и патриотические популярные песни о патриотической любви патриота к патриотке (грустная песня). Пели с чувством, но почему-то фальшиво, как нарочно. Индийцы пели под аккомпанемент столовых приборов фантастические по ритмике и мелодике саги о любви к Амиттабху Баччану (в свои девяносто пять лет активно снимающемуся в ролях богов, будд и Ганди), любви Митхуна к Митхуне, любви к наследственному спальному семейному месту под лавкой на милой, милой Дадабхай Роуд. Пели так, что многие сталкеры, протрезвев от впечатления, записывали их пение на свои коммуникаторы и даже платили за полученное удовольствие.