|
Еще задолго до фобии он начинал беспокоиться, когда при нем «били лошадок на карусели», и никогда не оставался равнодушным, если в его присутствии кто-нибудь плакал. В ходе анализа проявился в известной связи подавленный садизм, но именно подавленный, и мы позже узнаем, почему это стремление возникло и что оно собою замещало. Ганс сердечно любит отца, которому при этом желает смерти, и его ум не признает этого противоречия, но он не в состоянии сдержать себя, а потому бьет (или бодает) отца – и сейчас же целует место, по которому ударил. Следует остерегаться поспешных выводов и признавать это противоречие предосудительным; из таких противоположностей преимущественно и складывается чувственная жизнь у людей. В самом деле, будь все иначе, никогда не появлялись бы ни вытеснения, ни неврозы. У взрослых эти контрастные пары чувств, как правило, не осознаются, за исключением высот любовной страсти, а в остальное время обыкновенно вытесняют друг друга, пока тот или другой не подавят соперника полностью. У детей же такие пары могут мирно сосуществовать довольно долго.
Наибольшее значение для психосексуального развития Ганса имело рождение сестры – ему тогда было три с половиной года. Это событие обострило его отношения с родителями и поставило перед ним неразрешимые задачи, а позднее, когда он наблюдал, как за младенцем ухаживают, в нем проснулись воспоминания о собственных переживаниях, приносивших наслаждение. Такое влияние тоже вполне типично: в чрезвычайно обширном своде жизненных историй, равно нормальных и патологических, мы сталкиваемся с необходимостью принять за отправную точку эту вспышку сексуального наслаждения и сексуального любопытства, связанных, как вот тут, с рождением следующего ребенка. Поведение Ганса по отношению к младенцу сходно с описанным мною в «Толковании сновидений» (см. главу V). В лихорадочном бреду несколько дней спустя он раскрывает себя и сознается в том, сколь мало его обрадовало увеличение численности семьи. Привязанность к сестре может прийти позднее, а первоначальное отношение – это враждебность. С этих пор страх перед появлением еще одного ребенка прочно поселяется в его сознательных мыслях. В неврозе эта подавленная враждебность замещается особым страхом перед ванной. В ходе анализа он откровенно высказывает, что желает смерти сестре, и не довольствуется намеками, которые отцу приходилось бы дополнять. Его совесть не считает это желание таким же скверным, как желание смерти отцу, однако ясно, что бессознательно он к обоим относится одинаково, поскольку они оба отнимают у него маму и мешают ему оставаться с нею наедине. Кроме того, это событие и пробужденные им чувства дают новое направление его желаниям. В победной заключительной фантазии он как бы подводит итог всем своим эротическим побуждениям, как тем, что унаследованы от аутоэротической стадии, так и связанным с любовью к объекту. В этой фантазии он женится на своей прекрасной матери и заводит с нею несчетное число детей, за которыми он по-своему может приглядывать.
II Однажды Ганс на улице во время прогулки испытал сильнейший приступ беспокойства. Он еще не может сказать, чего конкретно боится, но уже в самом начале выдает отцу мотив заболевания и выгоды, которые намерен извлечь из болезни. Он хочет остаться с матерью и ласкаться к ней; некоторую роль, как полагает отец, здесь играет и воспоминание о том, как его удалили от матери, когда появилась на свет новорожденная сестра. Вскоре выясняется, что его беспокойство уже невозможно перевести обратно в желание, поскольку Ганс испытывает страх даже тогда, когда мать идет с ним рядом. Между тем мы получаем указание на то, в какую сторону направлено его либидо, ныне превратившееся в беспокойство. Он прямо признается в специфическом страхе – что его покусает белая лошадь. Расстройства такого рода обычно называют «фобиями», и мы могли бы усмотреть в случае Ганса агорафобию, когда бы не тот факт, что неспособность перемещаться под открытым небом, свойственная этой фобии, обычно исчезает, если больного сопровождает кто-то, специально выбранный для этой цели (в крайнем случае врач). |
