— Чтобы полный светофор был. Ладно, забудь, проехали, — слушала я и впрямь не очень внимательно, и, должно быть, поэтому почувствовала настоятельную необходимость поделиться полученной за день информацией. Или хотя бы той ее частью, что поддавалась пересказу и могла бы показаться значимой солидному сотруднику правоохранительных органов. — А знаешь ли ты, что примерно в то время, когда убивали господина Челышова, возле дома, точнее, почти за ним стояла чужая машина?

— Откуда дровишки? — Ильин заинтересованно вздернул бровь.

— С народу, вестимо. А Дине перед тем, как она к Челышову побежала, кто-то звонил.

— Угу, с челышовского номера.

Вот так вот, запросто, да? Я, понимаешь, мучаюсь, пытаюсь придумать, что за звонок выдернул Дину из дома и погнал к бывшему, а тут все, оказывается, совсем просто. Р-рр-р! Вслух рычать я не стала.

— А ты откуда знаешь?

Никита хмыкнул и пожал плечами.

— Обижаешь честного оперативника. И что, тебе легче от того, что звонок был из челышовской квартиры?

— Да вообще-то не очень. Я и сама так думала, только не знаю, куда это прицепить.

— Вот и я не знаю, — вздохнул Никита. — Лучше объясни, что еще за машина?

— Народ не в курсе. Чужая, не местная.

— А твой «народ» что, все местные машины знает?

— Все, — подтвердила я.

— Это, часом, не сосед?

— Нет, тем более что у него окна не туда выходят. Да и чего там с одиннадцатого этажа разглядишь.

— Ну хорошо, стояла машина, и что? Сколько в доме народу? С чего ты взяла, что машина, даже чужая, имеет отношение к убийству?

— Да скорее всего никакого и не имеет, конечно. В подъезде сорок восемь квартир, и приехать могли куда угодно. Правда, в это время в половине квартир хозяева отсутствуют, но, конечно, и двадцать четыре многовато.

— Да погоди ты, не тарахти. С чего ты вообще взяла, что машина приезжала именно в этот подъезд?

— Потому что из нее вышел некий мужчина, вошел «именно в этот подъезд», — передразнила я Никиту. — Затем вышел — «именно из этого подъезда», сел и уехал. А через какое-то время приехали ваши.

— Черт! Ох, извини. Придется повторно опрашивать — к кому был гость. Может, он кого-то дома не застал?

— Это вряд ли. Слишком долго машина стояла.

— Ладно, твой «народ» описать этого визитера может?

— Нет, не думаю. Возраст средний, рост тоже, не негр, бороды нет, очки, может, и были, цвет волос неизвестно какой.

— Мда. Ну и то хлеб, не все же свидетели вроде Гордеева. А машину, значит, запомнил?

— Значит, запомнил, любит он их, видишь ли. Я сказала бы даже, более чем запомнил.

— В каком смысле?

Я пересказала Ильину все, что услышала от Славика. Сохраненный для потомков номер произвел на него даже большее впечатление, чем на меня.

— С ума сойти! Если только машина не в угоне, конечно. Да и сам водитель скорее всего не имеет отношения к убийству — что-то не верится в такой полный идиотизм: приехать, поставить машину у дома, подняться, зарезать и уехать, не обращая внимания на то, что машину мог кто-то заметить — но это ж возможный свидетель. И какой — мечта! Был в подъезде примерно в нужное время, мог что-то видеть, слышать и вообще… Ну, Рита, не ожидал. Пора тебе фамилию менять.

Я едва не свалилась с диванчика. Фамилию менять? Как-то раз господин Ильин уже пробовал примерить мне обручальное кольцо — я, правда, решила тогда, что это такой специфический юмор. Хотелось бы знать — сейчас тоже юмор? Я похлопала глазами — этакое безмозглое создание, из тех, которые так нравятся мужчинам.