— Несовпадение по одной букве или цифре я проверил — ноль. Нет таких машин.

— Что, совсем ни одной белой «пятерки»? Их же, с несовпадающими по одной цифре номерами должно… — я призадумалась. — что-то около сотни должно получиться, чуть меньше.

— Не напрягайся, голова заболит. Я сразу среди белых «пятерок» искал. Есть, но ничего похожего. Если хочешь, могу тебе списочек представить.

— Хочу. Сбрось заодно и все данные на этот синий фолькс. И на его хозяйку. Что-то тут не так. Не мог мой свидетель ошибиться.

— Он что у тебя — господь Бог?

19. Диоклетиан. Короли и капуста.

Ольга Григорьевна Кравцова производила впечатление.

Не какое-нибудь, а вообще — впечатление. Похоже, это было ее главным занятием в жизни. В чистых карих глазах сиял один-единственный вопрос: «Как?! Вы еще не попадали в обморок от восхищения?! Тогда где аплодисменты?! Неужели вы еще не поняли, какая я необыкновенная?! Тогда, тогда…»

И удачный бизнес выглядел всего лишь одним из инструментов для создания образа. «А я еще и вышивать умею… И на машинке тоже…»

Мы сидели с Ольгой Григорьевной в том самом синем фольксвагене, с «тем самым» номером. По идее, это должно было куда-то меня продвигать. Однако не продвигало.

Насчет «продуктов питания» Ильин несколько ошибся. Ну, то есть, не то, чтобы ошибся, но… Тьфу! В наших законах, постановлениях и инструкциях кто угодно запутается. «Продукты питания» на поверку оказались пищевыми добавками — ну, знаете, свекла, водоросли, отруби и все такое — а косметика, кою распространяла фирмочка, возглавляемая Ольгой Григорьевной, была отнюдь не «какая-то», а «исключительно натуральная» и «фантастически действенная». В общем, гербалайф номер семьсот восемьдесят четыре. На чем только люди деньги не зарабатывают…

Зато сам по себе нарисовался повод для встречи. Журналисты тоже люди, им тоже случается чем-то заинтересоваться… Не могли бы вы рассказать поподробнее? Да, мне хотелось бы об этом написать… Какое небо голубое, мы не сторонники разбоя…

Кто же откажется от бесплатной рекламы? Только намекни — и интересующий тебя объект любит тебя пуще трех родных мам и готов рассказывать, о чем угодно. Минут двадцать послушаешь, с умным видом записывая что-то в блокноте — а еще лучше диктофон включить — после этого можно осторожненько менять тему беседы и вытягивать из человека то, что нужно тебе.

— Челышов? — она нахмурилась. — Кто это?

Она не притворялась — она действительно слышала эту фамилию впервые. Зайдем с другой стороны.

— Может быть, вы Вишневскую знаете?

— Вишневскую? Валентину Николаевну?

Я-то имела в виду Дину, но тем не менее кивнула.

— Не очень хорошо, конечно. Она меня причесывает. Прекрасный мастер. У меня ведь волосы — видите? — она тряхнула головой. Я, признаться, не очень поняла, что она хочет мне продемонстрировать: волосы как волосы. Не Анжела Дэвис, но вполне приличная шевелюра.

— Честно говоря, не вижу. По-моему, у вас великолепная прическа, редко такую красоту увидишь.

— Это только благодаря Валентине Николаевне. Никакого сладу с этим безобразием, — она гордо повела головой. Да, всем бы такое «безобразие». — Чего я только не перепробовала. В школе меня из-за них крыской дразнили. Тонкие, жирные, прямые, тусклые — в общем, как говорится, полный букет моей бабушки. Укладки дай бог на час хватало. Ужас! А Валентина Николаевна просто чудеса делает. И стрижку специальную для меня придумала, и химию как-то особенно делает, и укладывает тоже… Я уж боялась, мне всю жизнь в париках ходить придется, да, спасибо, Олег посоветовал.