— Мама? — неуверенно шагнула к ней говорящая, всё время крутясь на месте, как слепой щеночек. Она не могла ее видеть — только слышала. Я поставил девушку перед собой, словно отгородившись от призванного призрака, и давая возможность семье поговорить.

— Доченька, — голос женщины дрогнул, она протянула руку для того, что бы прикоснуться к щеке своего ребенка, но защитный круг сработал на совесть. Её откинуло в сторону, не позволяя приблизиться к живым.

— Пусти меня к Олесечке, — зарычала она раненым зверем.

— Вы можете только поговорить, — я сжал предплечья девушки, выражая свою поддержку.

— Мама, — наконец открыла рот блондинка, — я скучала. — На мою руку капнула вода.

— Солнышко моё, — грозный призрак превратился в обычную женщину, которая больше десяти лет не видела свою дочь.

— Как ты? — наверное, это был самый глупый вопрос за всю историю, заданный приведению.

— Всё хорошо. Я рада, что ты здорова. Но у меня очень мало времени, что ты хотела, маленькая?

— Папа, — тихо произнесла Олеся, — Он женился во второй раз. И отношения с Галей намного лучше, чем с ним.

— Да, Юра всегда был сам по себе, — отрешенно прокомментировала Нильская, — В чём суть проблемы?

— Она хочет, чтоб я переехала к ним. Я не знаю, как поступить, мама.

Это сложно. Мне нужен твой совет.

— Всю жизнь хотела услышать эти слова, — честно призналась она, — Но сейчас ничем помочь не могу. Ты сама должна для себя решить — где лучше.

Где роднее люди. Где уютней дом. Солнышко, ты с самого детства была самостоятельной. И принимала всегда верные решения. Я верю, что ты поступишь правильно. — Она вздохнула и пошла рябью, — Я больше не могу тут находиться. Мир живых — мертвых не прельщает, — ее голос становился всё тише и тише, — Помни я всегда рядом. Я всегда с тобой. Я люблю тебя, маленькая.

Тьма медленно отступила — возвращая власть дню. И только говорящая рыдала, прижавшись ко мне в лучах осеннего солнца.

* * *

— Пей, — в очередной раз подтолкнул я к девушке чашку с ароматным и дымящимся чаем.

— Не хочу, — отвернулась она к окну. Поджав под себя ноги, Олеся сидела на кухонном табурете и старалась сделать вид, что ничего не произошло. Но мокрые борозды на ее щеках еще не до конца просохли, а покраснения на щеках свидетельствовали о небольшом срыве. Или большом?

Сколько я ее знаю, девизом Нильской было «Эмоции на ноль».

— Пей! — повторил я, сверля взглядом свою гостью.

— Сам пей эту гадость, — огрызнулась девушка, не уделив мне и взгляда.

Я вздохнул. Ну, уже хоть какая-то реакция имеется, а то, как истукан минут пять сидела. Я, конечно, понимаю мертвая мать, свидание с приведением.… Но она ведь говорящая со Смертью, пора было привыкнуть к данным особенностям нашей жизни. Может случиться всё что угодно. Это нужно принять как догму.

«… — Ну что, видящий, ты надеялся спастись, спрятав от нас душу Прохорова? — черный квадрат, стоящий перед моими глазами, медленно приобретал очертания. Вырисовывались стены, выточенные из камня.

Наросты на потолке и стенах. Капающая вода. Вот только говорившего я так и не увидел, а голос тем временем продолжал повествовать, — Но ты не учел один факт. Душу можно забрать и у нее, — мир повернулся на сто восемьдесят градусов.