— Знаю я, как ты болеешь…, - спохватилась Архаина, — Желания тягать тебе три месяца апельсины — нет.

Смеющийся я был утащен на остановку и в скором времени впихнут в обогреваемый салон автобуса.

* * *

— Здравствуйте, Дмитрий Петрович, — тенью скользнула в палату говорящая, — Как ваше самочувствие?

— Терпимо, дочка, — улыбнулся старик, поднимаясь в постели на локтях.

— Какими судьбами? Я думал, ты одумаешься и больше не придешь.

— Как я могу к вам не прийти, — сгримасничала Олеся, присаживаясь на краешек кровати. Белоснежная простынь покрылась пятнами от чая, словно руки старика тряслись, как от электрического разряда. — Не могу я так, — грустно улыбнулась она, — Каждый человек имеет право на общение. На ближнего и близкого человека. На того, кому можно рассказать всё, что скопилось внутри.

— Внутри меня скопилось много мусора, — согласно кивнул головой Дмитрий Петрович, — Я пакет для старых и потертых воспоминаний, для выцветших и затертых эмоций и для прошедших событий. Но такими пакетами никто не гордиться. Их выбрасывают вместе с содержимым. Ты ничем мне не обязана, ты имеешь полное право — избавиться от балласта.

— Я уже говорила и вновь повторюсь. Вы один из самых интересных собеседников, которых я хоть раз встречала.

— Остается поинтересоваться, с кем имела дело эта леди, если ей интересны такие рухляди, с комплектом болячек, как я.

— Пессимистично, — констатировала Олеся, ничуть не обижаясь на своего подопечного.

— Иначе никак, — виновато пожал плечами мужчина и вновь вернулся в горизонтальное положение, руки мелко дрожали, выдавая сильную усталость.

— Хотите съездить еще раз к окну? — перевела Олеся разговор в другое русло. — Природа сменила свою окраску на более холодную. Зима всё ближе.

Еще чуть-чуть и пойдет первый снег.

— Хотел бы я дожить до снега, — мечтательно произнес он, а глаза заблестели как у ребенка, увидевшего огромный леденец в яркой упаковке.

— Проедемся? — осведомилась Олеся, вскакивая с кровати и намереваясь немедленно протарахтеть в палату инвалидную коляску.

— Боюсь, такие путешествия уже не для меня, — огорченно признался Дмитрий Иванович, — Я с трудом руку отрываю от постели, не говоря уже о более сложных махинациях.

— Тогда расскажите мне что-нибудь из своей жизни.

— Лучше бы в кафе с подругами сходила, — беззлобно пробурчал старик, — Рассказать могу. Но не про себя. Про Верочку. Надеюсь, вы помните про мою сестру. Она очень любила жизнь, именно поэтому слушать про неё вам будет намного интереснее.

Девушка не ответила, лишь села ближе, чтоб не пропустить ни единого слова.

— Однажды летом в восемьдесят девятом моя сестренка…

Так они и просидели до позднего вечера, вспоминая давно забытые моменты, вспоминая незначительные события и придавая им новый смысл.

Во всём главное смысл. Неважно, каким он был несколько лет, десятилетий или веков назад. Важно, какой он сейчас. Что он сохранился.

Деформировался, но сохранился.

Глава 27

— Ты уверенна, что хочешь этого? — в третий раз уточнил я у Нильской.

Она лишь фыркнула в ответ:

— Точно. Не тяни кота за яй… хвост. Чем быстрее ты проведешь обряд, тем быстрее я от тебя отстану.

— В чем логика? — бурчал я, посыпая кухню солью, — Говорящая — она.