Она попыталась определить, где находится. Где темнота может быть такой темной?

Ей было холодно, но ее кожа была потной. Влага выступала на теле, одежде, волосах. Она дрожала. Холодно, жарко, холодно, жарко.

Лихорадка.

Темнота пахла бетоном и еще чем‑то – вроде антисептика, но не антисептиком. Ей был знаком этот запах, давно знаком. Она узнала его, но не вспомнила, что это может быть.

Я мертва?

Надо делать все по порядку.

Аманда закрыла глаза. Ресницы мягко соприкоснулись в тишине. Затем открыла их. Никакой разницы. Темнота. Боль в горле. Темнота. Она моргнула. Темнота.

Слишком жарко.

Я знаю этот запах.

Спокойствие постепенно сменялось паникой. Неужели она ослепла ночью? Такое случалось. Люди засыпали и просыпались уже слепыми. Инсульт. Отслоившаяся сетчатка. Аманду окончательно охватила паника, она попыталась нащупать выключатель. Столик стоит справа от кровати. На нем стакан воды, носовой платок, наручные часы, часы‑радио и лампа.

Ничего. Пальцы наткнулись на холодное, шершавое, твердое… В мозгу, как в калейдоскопе, бешено вращались панические мысли.

Камень? Бетон?

Аманда снова моргнула, затем зажмурила глаза и прислушалась к ударам сердца. Оно билось в груди, чередуя расслабление и напряжение, и вибрация от его ударов распространялась по всему телу. Кровь шумела в ушах, будто к ним были прижаты витые морские раковины.

Господи, пожалуйста, только бы я не ослепла.

Она прислушалась, стараясь услышать хоть какой‑нибудь звук вне ее, чье‑нибудь дыхание. Майкла? Брайана? Она протянула руку в темноту, ища живое тело, но ее пальцы встречали лишь холодный шершавый камень.

Кто‑нибудь, скажите мне, где я. Что произошло? Я в больнице? Что это за запах, который напоминает о больнице и в то же время не о больнице? Я в больнице? Только бы я не ослепла.

Тело говорило ей, что она лежит на матрасе, рука – что матрас лежит на каменном полу. Запах может дать ей ответ. Она сосредоточилась на нем – сладком, вяжущем запахе, от которого щипало глаза и горло.

Где‑то здесь должен быть выключатель. Или звонок. В больницах всегда есть звонки. Над кроватью. Она подняла руку, но не нащупала ничего: ни стены, ни выключателя, ни звонка. Черная пустота.

Уши болели, в них звенело. Из‑за паники в них повысилось давление, как при взлете на самолете или погружении с аквалангом. Она зажала нос пальцами и подула в него. Уши прочистились, но страх срывал пломбы и с других внутренних механизмов. Она хватала ртом воздух, колени начали колотиться друг о друга. Перевозбуждение.

Успокойся. Подумай.

Вокруг было тихо, как в могиле.

«Попробуй вспомнить, – сказала себе Аманда. – Шаг за шагом». Но откуда начать? С какого момента? Они с Майклом были в постели, занимались любовью, потом…

Возле дома стояла машина. Человек в ней следил за ними.

Брайан?

Она задрожала. Прикусила зубами палец. Осознание того, что в этой темноте есть что‑то живое – пусть даже это всего лишь собственный палец, – успокоило ее.

Надо помочиться, а я не знаю, где здесь туалет. Господи, не дай мне ослепнуть.

Аманда отложила мысль о туалете на потом. Сейчас главное – понять, где я нахожусь. Тогда я вспомню, где здесь выключатель и туалет. Я не ослепла, здесь просто темно. Не ослепла.

Можно начать с одежды. Она дотронулась до левого запястья. Нам нем были часы «Ролекс», которые Брайан подарил ей несколько лет назад. Она пожалела, что циферблат у них не светится. Затем она провела ладонью по груди. Футболка. Джинсы «Версаче» – она чувствовала под рукой характерную металлическую эмблему. Ее любимый ремень, купленный на Менорке два года назад. Чулок нет. На ней черные туфли на плоской подошве.

Когда она была в этой одежде? Вчера? С Майклом, на гонках.