– Знаю. Я подвела тебя, Эдди. – От удивления я молча гляжу на нее, а мама продолжает: – Почти все твое детство я была несчастна. С твоим отцом разбежались, затем с Троем… Я думала, проблема в этом, и не хотела подобной судьбы для вас с Эштон. Я думала, если вы встретите достойных мужчин и построите с ними семью, то все у вас сложится иначе. Но вышло по-другому, да?

– Мягко сказано, – усмехаюсь я.

– Эштон первая это поняла. Я поверить не могла, когда она ушла от Чарли. Решила, что она рано сдалась и тебя призывает к тому же. Но она у нас умница, да? Сильная девочка. И ты тоже.

– Ох… – Язык у меня немеет.

– Я ненавижу Джейка за то, как он с тобой поступил, и еще больше – за то, как ты из-за него себя чувствовала. Мне очень жаль, что я такое допустила. – Все складки у мамы на платье разглажены, и она принимается за кашемировый плед, лежащий рядом. – Некудышная я мать, да?

– По крайней мере, ты была рядом, – говорю я. У мамы вырывается горькая усмешка, и я добавляю: – Серьезно. В отличие от отца. Встретив Кортни, он совсем о нас забыл. Так что никто не может сказать, что ты… не участвовала в моей жизни.

Одно из самых ранних моих воспоминаний – как мама готовит меня к детскому конкурсу красоты. Она расчесывает мне волосы, аккуратно их разделяя, и слегка завивает каждую прядку щипцами. Помню, как я наблюдала за ее сосредоточенным лицом в зеркале и наслаждалась тем, что все внимание она уделяет мне.

Может, мамина забота не всегда имела правильное выражение, зато она была. И мама по-прежнему обо мне заботится, пусть даже я обращаюсь с ней как с малознакомой надоедливой соседкой.

– Это точно, – сухо говорит она. – Впрочем, на что-то я сгодилась, ведь ты выросла прекрасным человеком.

Наверное, сейчас самое время обняться, но женщины в моей семье нечасто такое практикуют. Даже с Эштон мы неуклюже сталкиваемся вместо обнимашек. Не успеваю я даже попытаться, как мама протягивает руку и заправляет мне за ухо выбившуюся прядь.

– Надеюсь, ты когда-нибудь вернешься к натуральному цвету, Эдди. Волосы всегда были твоим богатством.

Обычно меня бесят такие замечания, однако в этой частичке прежней мамы, при всех прочих переменах, есть нечто успокаивающее. Поэтому я не огрызаюсь, мол, нормальные у меня волосы, а говорю:

– Только представь: скоро ты станешь бабушкой!

Каким-то образом маме удается просиять и поморщиться одновременно.

– И как я умудрилась так быстро перейти в разряд бабушек?

– Не бабушек, а Бабуйонсе, – усмехаюсь я.

– Ну уж нет.

– А как тебе Бабандра? – Это гибрид слова «бабушка» с маминым именем Андреа. Судя по лицу, мама не в восторге, так что я предлагаю новый вариант: – Бигмама?

– Перестань.

– Бабанни?

– Банни? – Похоже, она не до конца меня расслышала. – А что, мне нравится. Звучит очень мило.

– Вообще-то я сказала «Бабанни», – улыбаюсь я.

Ладно, потом утрясем детали.

– Сколько-сколько? – изумляюсь я. – Ничего себе!

Мейв жестом закрывает рот на замок.

– Я обещала не говорить. Когда Нейт тебе расскажет, изобрази удивление, хорошо? – Она открывает ноубук и располагается рядом со мной на кровати, прихватив дополнительную подушку. – Просто не могла держать это в себе. Я до безумия за него рада! Как круто все меняется, с ума сойти!

– Это точно.