Может, он случайно наткнулся на шнурок? Или купил точно такой же? Потому что все остальное попахивало безумием: Оуэн ни за что не напал бы на Регги Кроули, несмотря на неприязнь, и уж конечно не напал бы на меня.

Правда ведь? Даже невзирая на тот факт, что тринадцатилетнему мальчишке не под силу такое провернуть, Оуэн никогда, ни за что не причинил бы никому вреда.

– Согласна, – кивнула Эмма. – Впрочем, выводы делать рано. Сначала поговорим с ним.

Субботней ночью мы с сестрой и глаз не сомкнули. И следующей ночью тоже – после того, как мама сообщила нам, что Оуэн вернется домой на несколько дней позже, когда его друг Бен уедет с родителями на отдых. И наконец, прошлой ночью Мейв отправила в общий чат Команды Бэйвью сообщение: «Всем срочно искать Челси Элтон! Она точно НЕ в Оксфорде. Я пытаюсь найти ее фотку с выпускного или что-нибудь еще».

От этого мои мысли приняли совершенно мрачную окраску. Ведь я успокаивала себя тем, что Оуэн наломал дров под влиянием Джареда Джексона, а Джаред больше недоступен. Но теперь…

– Как думаешь, может эта Челси оказаться кем-то вроде Джареда? – спросила я Эмму, показав ей сообщение Мейв. – Манипуляторшей, которая ищет уязвимых людей…

– Не спеши с выводами, – оборвала меня сестра.

Обсуждать эту тему дальше она отказалась, и мы разошлись по кроватям, чтобы еще одну ночь проворочаться без сна. Сегодня утром, когда мама встала на работу, мы с Эммой, зевая, уже сидели на кухне с большими чашками кофе.

– Чего это вы так рано? – поинтересовалась мама.

– Мне скоро в кафе, – солгала я.

Сегодня у меня выходной, а если я не работаю, раньше десяти меня не поднять.

– Не спалось, – призналась Эмма. Встретив тревожный мамин взгляд, она добавила: – Фиби так громко храпела… Отвыкла я от общей комнаты.

– Ах вот в чем дело, – расслабилась мама. – Пожалуй, хорошо, что вы такие ранние пташки. Скоро вернется Оуэн. Проследите, чтобы он позавтракал. Родители Бена – вегетарианцы, а вы ведь знаете, какой Оуэн привереда.

– Знаем, – кивнула Эмма.

И вот мы с ней сидим, как часовые, на табуретках возле кухонной стойки, слушая, как в стареньком дверном замке невыносимо медленно поворачивается ключ.

– Господи, – бормочет Эмма. – Мы как в фильме ужасов, да?

– Причем уже месяца три, – отзываюсь я.

Дверь со скрипом открывается, и заходит Оуэн с синей спортивной сумкой на плече. Рыжевато-русая челка свисает на глаза; футболка, которую он, видимо, не менял с субботы, вся измята.

– Привет, – бормочет он в нашу сторону, кладет ключи в карман и направляется к себе.

– А ну стой! – командирским тоном рявкает Эмма.

Этот ее тон живо приводил меня в чувство, когда мы были младше, но брат и ухом не ведет.

– Я устал. Хочу спать, – зевает он и уходит в свою комнату.

Тихий щелчок, с которым закрывается дверь, звучит как пощечина нам обеим. А ведь мы столько для него сделали! Пусть даже брат об этом не подозревает.

– Вот паршивец! – Соскочив с табурета, я подхватываю с пола рюкзак Оуэна и стремительно иду к его двери.

Эмма – за мной. Я громко стучу и, не дожидаясь ответа, захожу.

– Вы чего? – Оуэн сидит на кровати в одной кроссовке и, сверля меня взглядом, расшнуровывает другую. – Уйдите. Я же сказал, что лягу спать.

– Сначала объясни вот это. – Я кладу его рюкзак на ковер, а сама опускаюсь на корточки рядом, пристально наблюдая за мимикой брата.