– Тот, кто забирал мои ключи, мог сделать копию, – предполагает отец, доставая связку из кармана. – Минуточку…

Он вставляет ключ в замочную скважину и дергает дверь, которая с протяжным скрипом открывается. Отгоняя дурные мысли о Фиби, я с колотящимся сердцем вглядываюсь в темноту. Отец освещает сарай фонариком, и…

– Никого, – констатирует он.

Бронвин светит на каждую из стен поочередно.

– Слава богу, – шепчет она.

А я вот особой радости не чувствую – после того, что отец сказал про ключи. Он прав: тот, кто их брал, мог получить доступ ко всем уголкам «Бэйвью-Хай».

– Пап! А что тут еще запирается на ключ? – спрашиваю я.

– Да почти все, – отвечает он.

– Это понятно… А если, допустим, кто-то замыслил грязные делишки – как думаешь, куда бы он пошел?

Отец озадаченно глядит на меня, зато Бронвин сразу понимает, к чему я веду.

– Думаешь, тот, кто оставил здесь Фиби, мог упрятать Регги куда-то еще?

– Не исключено.

– Гм-м… – Она в раздумьях постукивает пальцем по подбородку. – Этот сарай стоит на отшибе. Здесь есть еще строения вдали от остальных?

– Я не видел, – отвечает отец.

– Ладно. – Бронвин глядит на груду спортивного снаряжения и маты, прислоненные к стене. – Предположим, что фразы «Новая игра начинается» и «Правило лишь одно» действительно что-то значат. И надпись на руке у Фиби – тоже. «Практика». Все связано со спортом, как и этот сарай. А значит…

– …спортзал? – предлагаю я. – Или раздевалки?

– Точно! Патрик, вы можете отвести нас туда?

– Могу, конечно, но… – Отец щелкает браслетом на запястье. – В школе повсюду камеры. Директор узнает, что мы тут были. Может, лучше вызовем полицию, расскажем о своих подозрениях?

– Вы же не взломщик, – возражает Бронвин. – У вас ключи. Вы ответственный сотрудник, проявляете бдительность.

Отец колеблется, и я его не виню. Ему дорога эта работа.

– Давай так: твой болван-сынок стащил ключи без твоего ведома, – предлагаю я.

– Нет, – протестует Бронвин. – Что скажут в школе, если у него опять пропадут ключи?

– Погодите. Я пойду один, хорошо? – говорит отец. – А вы ждите здесь.

– Может, мы хотя бы проводим вас до ограды? – предлагает Бронвин.

Отец запирает сарай, и мы идем в обратном направлении, пока перед нами не вырастает темный силуэт «Бэйвью-Хай». Лишь несколько ламп освещают вход.

– Я быстро, – обещает отец и направляется к школе через парковку.

Бронвин, дрожа, глядит ему вслед.

– Замерзла? – Я прижимаю ее к себе.

– Нет. – Она кладет голову мне на грудь. – Волнуюсь. Что-то здесь нечисто.

Я обнимаю ее крепче и вдыхаю аромат яблочного шампуня, чтобы случайно не озвучить свою мысль: «Пусть даже что-то случилось, главное – не с тобой». Знаю, плохо так думать, но все же. В среду вечером Бронвин убедилась, в какое безумие я впадаю, если ей угрожает опасность.

Какое-то время мы стоим обнявшись, пока не слышим топот. Отец бежит к нам вприпрыжку. Он явно чем-то обеспокоен, тяжело дышит. Наконец останавливается, уперев руки в колени.

– Камеры наблюдения… не работают, – сбивчиво сообщает он.