– Какое у вас объяснение воинствующему антисемитизму Солженицына? И вообще такую вещь, как антисемитизм, можно ли объяснить разумно?

– Никакого воинствующего антисемитизма у Солженицына не было. У него был антисемитизм, может быть, даже более опасный – довольно цивилизованный. А как его объяснить? Я делал разные попытки объяснить, роман «ЖД» у меня пытается объяснить антисемитизм. Сейчас о каких-то парадоксальных вещах приходится говорить, но вы меня поймёте.

Видите ли, мне иногда труднее объяснить юдофилию, например юдофилию Маяковского, потому что все друзья Маяковского – евреи, большинство возлюбленных – еврейки или, во всяком случае, породнённые лица. Он дружил с Бриком, с Кассилем, с Лавутом, защищал их страстно. Я думаю, что корень этой юдофилии лежит в известной статье Горького о евреях и еврействе (она так и называется – «О евреях»), где он доказывает, что в русском обществе евреи являются чаще всего носителями культуры, милосердия, каких-то родственных чувств, деликатности. Это многие объявят русофобией сейчас, но Горького трудно обвинить в русофобии, потому что он умер.

Что касается юдофилии большинства деятелей культуры – это диктовалось, мне кажется, протестом против антисемитизма грубых и агрессивных людей. Их антисемитизм объясняется просто: им для того, чтобы себя уважать, необходим другой. А еврей – это самая близкая и самая удобная модель другого. Вот тогда возникает этот культ имманентных признаков: «где родился?», «к какому землячеству принадлежишь?» и так далее. Антисемитизм, по-моему, показатель дикости, грубости, хамства, пошлости, в общем, неразвитости. Я могу простить это, то есть могу терпеть это в человеке, но всё равно у меня остаётся ощущение, что от этой личности несколько припахивает.

Точно так же не люблю я русофобии, хотя гораздо реже её встречаю, чем антисемитизм. Точно так же не люблю франкофобии, пиндософобии. Когда американцев называют «пиндосами», мне мучительно. Я не хочу рекламировать ничего, но посмотрите «Звёздные войны». Это такая добрая картина! Действительно добрая, как все детские сказки. Или «Головоломку» посмотрите. И подумайте о той цивилизации, о той культуре, которая производит такие вещи. Вы в современной русской культуре можете что-нибудь подобное назвать? Кроме мультиков – почти ничего. Да и мультиков очень мало…

– Вы сказали, что ждёте от современной литературы новой нарративной техники. Как может выглядеть эта новая литература?

– Что касается новой литературы со стороны проблематики и нарратива… Почему я так мучился с «Маяковским»? А я сильно с ним мучился. Там были куски, которые мне ужасно скучно было писать: практически всю революцию… Маяковский же в революции не участвовал. Он захватывал какие-то лимузины, начальника автошколы Петра Секретёва арестовывал… Про Татьяну Яковлеву мне неинтересно было писать, потому что про неё всё написано. Мне интересны были какие-то другие вещи. Мне интересна была тема рекламы и вывесок у Маяковского. Мне интересна была полемика Маяковского с Полонским. Мне интересны были Лиля и Осип Брик. «Новый ЛЕФ» мне был интересен. Но совершенно не интересны были общеизвестные вещи.