Фаллада разоблачил ещё один очень важный миф: всегда в мировой литературе (как у Диккенса, например) кто бедный, тот и добрый. А Фаллада отчётливо показал, что бедность не содержит в себе ничего хорошего. И страдания ничего хорошего в себе не содержат, а бедность – это вообще отвратительно.

Что же касается его кинематографических приёмов… Мне кажется, они немного искусственные. Фаллада пытается писать современно, не очень понимая, что это такое. В нём нет дыхания модерна, нет ощущения свежести, которая всегда в модернизме есть. Его ум был не по таланту, его художественные возможности были недостаточными для того, чтобы написать то, что ему хотелось. Это, как и у Горького, та же самая трагедия. Поэтому Томас Манн или даже Герман Гессе с его всё-таки цветным воздухом «Игры в бисер» более кислородные и более душеполезные писатели. Но поскольку грядёт кризис, надо всё-таки перечитывать Фалладу.

Энергия сопротивления

(Борис Пастернак, Юрий Кузнецов, Александр Блок, Уильям Фолкнер, Леонид Соловьёв, Оскар Уайльд и Кит Гилберт Честертон)

[08.01.16]

Как всегда, я начинаю отвечать на вопросы.

– Я пробовал писать стихи по классическим размерам, особенно мне нравился размер, в котором ударение падает на каждый третий слог. – Это вы имеете в виду анапест. – А как у вас происходит с выбором размера для нового стиха?

– Я хочу сразу же опровергнуть, как-то опрокинуть глупое утверждение, что поэт получает стихи непосредственно с Парнаса и что всё это небесная гармония, которая ему транслируется в неизменном виде. Процесс создания стихотворения вполне рационален. Идея приходит ниоткуда, а как оформить эту идею – вот тут как раз поэт и отличается от графомана. Самое точное, самое объективное описание процесса оставил Пастернак – там, где Юрий Живаго пишет, на мой взгляд, великое стихотворение «Сказка».

Помните, да? Пастернак начал писать его пятистопным ямбом – пошло слишком легко, не чувствовалось сопротивления. Он перешёл на четырёхстопный – энергии прибавилось. Но потом он начал писать трёхстопником – и тут получилось, тут пошла энергия сопротивления!

То, что существует семантический ореол метра, открыто сравнительно недавно, но над этой проблемой думал ещё Андрей Белый, а потом, уже в начале шестидесятых годов, появилось сразу несколько чрезвычайно важных работ на эту тему. В числе главных русских стиховедов нельзя не назвать Михаила Леоновича Гаспарова, который этим занимался. Занимался этим и академик Колмогоров, которого очень интересовали зависимости между темой и ритмом. Занимался Александр Кондратов, прекрасный журналист, математик и поэт, кстати, хороший. Многие занимались, хотя первая публикация была сделана не ими. Кирилл Тарановский – автор первой публикации на эту тему.

Насколько я помню, впервые семантический ореол метра был рассмотрен на примере очень показательного в этом смысле размера – пятистопного хорея. Самый наглядный – это тема «Выхожу один я на дорогу», которая всегда в русской литературе оформляется пятистопным хореем. Есть знаменитый центон на эту тему:

Это всё, как вы понимаете, Есенин отвечает Лермонтову, в диалог вступает Блок, Пастернак («Гул затих. Я вышел на подмостки…»). И можно при желании сюда добавить:

Ещё и Мандельштам со своим «Ламарком» придут нам на помощь – мотив выхода, движения из более узкого пространства в более широкое.

Анапест, в особенности трёхстопный, – это размер, который характерен для стихов о России. Возьмём блоковскую «Новую Америку», возьмём очень много текстов Некрасова на эту тему, «Рыцарь на час» в частности. Кстати, один мой студент заставил меня понять, что «Среди пыли, в рассохшемся доме» Юрия Кузнецова – это стихотворение именно о России:

Про что это стихотворение? Про Бога, который живёт в России – рассохшемся доме, где вечно всего не хватает, где есть ропщущие и недовольные («Раздражённо скрипят половицы»), а есть любящие Родину («А одна половица поёт»).