— Вы не хотите что-нибудь сказать? — Она наклонила голову набок: маленькая, хорошенькая птичка в ожидании.

— Да… Я хотел спросить, вы встали, чтобы наблюдать рассвет? Он уже скоро начнется.

— Это, наверно, чудесно.

— Да. Но еще чудеснее в моем доме. Потому что мой дом выше. — Бернардо набрал в легкие побольше воздуха, чтобы заставить себя сказать: — Я рад, что увидел вас. Я очень рано утром уеду, вернусь домой.

— О.

Вот и все, что она произнесла. Но разочарование, прозвучавшее в ее голосе, вынести было невозможно. И следующие слова вырвались на волю вопреки его твердому решению не произносить их:

— Наверно, вы желали бы поехать со мной?

— Я была бы в восторге.

— Мы выедем очень рано.

— Ни за что! — чуть ли не завизжала она, стараясь помнить о спавших в доме и в то же время выразить свое возмущение. — Я встаю рано, когда хожу на работу. А сейчас я в отпуске.

— Я подожду вас, — очарованный, он усмехнулся. — А сейчас идите обратно в постель. А то проспите.

Она засмеялась и исчезла. Бернардо долго стоял и смотрел на место, где она сидела. Он сознавал, что сделал что-то ужасно опасное для своего покоя. Он повел бы себя мудро, если бы написал ей записку с извинениями, передал ее со слугой и немедленно уехал.

Но он так не сделал. Потому что ему вдруг расхотелось быть мудрым.

Утро прошло в предотъездной суете. Лоренцо отправлялся в Стокгольм, чтобы до свадьбы закончить какую-то работу. Ренато предложил Хедер походить под парусом на его яхте, чтобы решить, годится ли яхта для проведения медового месяца. Энджи вежливо отклонила предложение Ренато сопровождать их с Хедер. Она объяснила, что собирается в горы с Бернардо.

— Будь осторожна, — предупредила ее Хедер.

Энджи улыбнулась, вспомнив прошлую ночь. Серебристый лунный свет, играющий на мышцах Бернардо…

— Разве можно веселиться, думая об осторожности, — пробормотала она, становясь под душ.

Энджи тщательно подбирала туалет. Белые джинсы, темно-голубой топик, подчеркивающий прелестные очертания ее фигуры. Изящные серебряные босоножки и серебряное филигранное ожерелье с такими же серьгами дополняли ее наряд. И, наконец, легкое прикосновение очень дорогих духов.

Она появилась вовремя. Но он уже ждал, стоя возле машины, приспособленной для трудных дорог…

Машины, похожей на своего хозяина. Никаких затей, только сила и бескомпромиссность.

Они быстро выехали из Палермо. Сперва вокруг были поля. Затем они начали подниматься в горы. Но перед тем проехали маленькую деревню с узкими извилистыми улочками. На вершине холма стояла хорошенькая розовая вилла с двумя резными лестницами по бокам.

— Это деревня Эллона, — пояснил Бернардо. — Большая ее часть принадлежит Баптисте. Как и вилла. Мы обычно жили здесь летом. Фактически это было… — Он резко нажал на тормоз, потому что дорогу пересекал цыпленок. Потом сказал несколько слов на сицилийском диалекте, которые прозвучали очень похоже на ругательство.

— Что это значит? — спросила Энджи.

— Не имеет значения. — Он покраснел. — Мне не надо было это говорить.

— Так что «фактически было»?

— Я забыл. Посмотрите вокруг. Какое величие.

Видимо, он снова погрузился в себя, решила Энджи. А когда она попыталась последовать за ним, он предупредил, что этого не допустит. Ей хватило ума не настаивать.

Чем дальше они отъезжали от плодородного побережья, тем больше менялся пейзаж.