|
320 Завтра же рано обмойте его и маслом натрите, Чтобы внутри здесь, в столовой самой, вблизи Телемаха, Мог он сесть за обед. И тому самому будет хуже, Кто его больно обидит: тогда ничего уже больше Он от меня не добьется, хотя бы сердился ужасно. 325 Как же, странник, ты сможешь узнать обо мне, превышаю ль Женщин я остальных умом и разумною сметкой, Если я грязным тебя и в платье плохое одетым Сесть к нам за стол допущу? Краткожизненны люди на свете. Кто и сам бессердечен и мысли его бессердечны, 330 Все того проклинают живого и всяких желают Горьких скорбей для него, а над мертвым жестоко глумятся. Кто же и сам безупречен и мысли его безупречны, - Славу широкую всюду о нем между смертных разносят Странники, много людей называет его благородным". 335 Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "О достойная чести супруга царя Одиссея! Мне одеяла, подушки блестящие стали противны С самой поры, как впервые я критские снежные горы, В длинновесельном плывя корабле, за собою оставил. 340 Лягу я так, как давно уж без сна провожу свои ночи. Много ночей проворочался я на убогих постелях, Так дожидаясь прихода на небо Зари пышнотронной. И омовение ног сейчас мне совсем не желанно. Нет, никогда наших ног ни одна не коснется из женщин, 345 Тех, которые здесь несут свою службу при доме, Если женщины нет у тебя престарелой и умной, Столько же в жизни своей, как я, перенесшей страданий. Если бы ноги она мне помыла, я не был бы против". Мудрая так Пенелопа на это ему отвечала: 350 "Милый странник! Милее в мой дом никогда не являлся Муж - разумный такой - из странников стран чужедальних. Все, что ты здесь говоришь, - так обдуманно, все так понятно! Старая женщина есть у меня, разумная сердцем. Ею и выкормлен был и выхожен тот несчастливец, 355 Ею он на руки был в минуту рождения принят. Очень она уж слаба, но все ж тебе ноги помоет. Ну-ка, моя Евриклея разумная, встань-ка и вымой Ноги ему. |
