Она наблюдала, как он, смакуя ее прикосновения, потерся колючим подбородком о ее ладонь. Щекотка заставила ее стать разгоряченной и умирающей от желания. До сегодняшнего дня она не осознавала, как одинока. Как хотела иметь рядом кого-то.

Нет, не кого-то. Его.

Намек на улыбку скользнул по его губам, когда он придвинулся поближе, чтобы запечатлеть на ее губах легкий, нежный поцелуй. Его клыки очень осторожно царапнули ее нижнюю губу. Знак истинного хищника. Когда они только поженились, у него не было клыков. Не было жажды крови…

Они были просто двумя влюбленными детьми.

Страйкер двинулся от ее губ к шее, где неторопливо лизнул ее кожу, отчего Зефира повлажнела и возбудилась.

— Останься со мной, Фира, — выдохнул он ей в ухо.

— Это не я ушла.

Страйкер заключил ее в объятия, наслаждаясь мягкостью ее тела, ощущая, как его пронзает чувство вины. Он совершил столько ошибок в прошлом. Ошибок, что не давали ему заснуть до позднего рассвета. Но с ней, здесь, он чувствовал себя так, словно получил еще один шанс исправить то, что тяжким грузом лежало на его совести.

— Я знаю. — Он хотел заставить ее забыть прошлое. Снова завоевать ее доверие. Мысль обо всех тех годах, что они провели врозь, тогда как могли бы быть вместе, убивала его. Потому что он по собственной глупости все потерял.

Первый шаг дочери. Первое увлечение. Ее свадьбу, рождение и смерть внука, которого никогда не знал. Он должен был быть с ними, чтобы защитить.

Он обещал.

Возможно, это его наказание за обет, данный перед богами, который он не сдержал. Видеть их сейчас и понимать, что потерял навечно.

Но у него все еще оставалась надежда. Он не мог просто уйти, даже не попытавшись спасти то, что однажды было разрушено.

— Скажи, что мне сделать или сказать, чтобы заслужить твое доверие?

Ее глаза наполнились мукой, как и его душа.

— Я не знаю, Страйкер. Время меня ожесточило.

Он фыркнул:

— Тебя? Не ты убила собственного ребенка за простой поступок. — Стоило представить лицо Юриана, и совесть его терзалась от горя и гнева. Но это ничто по сравнению с виной за то, что сделано. — Ты говорила о людях, убивших твоего зятя, тогда как я — тот, кто убил жену Юриана. Забрал у своего ребенка то единственное, что он любил больше, чем весь мир. Что же я за сволочь?

Он стал подобием собственного отца, и ненавидел это сильнее всего. Если бы он только мог вернуться и все исправить.

Зефира откинула прядь волос с его глаз.

— Почему?

Вопрос сложный, как сама Вселенная, он все еще пытался разгадать причины, побудившие его превратиться в монстра, которым он так старался не стать.

— Она была одним из потомков Аполлона по атлантийской линии. Потомок моих сводных сестер-аполлитов. Веками я охотился на них и убивал, чтобы приблизить отцовскую смерть. Пока живут они, жив и он. Он проделал с их родом то же, что и с моим… связал воедино свою и их жизненные силы — но в отличие от меня и моих потомков они так и не стали даймонами, их связь — не в пример моей, разорванной — сохранилась. А после того, как он обошелся со мной и тобой, я жаждал его смерти.

Страйкер стиснул зубы, чувствуя, как им овладевают первобытные эмоции, и он жаждет почувствовать вкус крови отца за все.

— Все, что я помню из детства, — это отца, который души не чаял в моих сестрах, особенно в старшей, и как много раз он повторял, что она должна быть его законной наследницей вместо меня. Неважно, как сильно я старался, я никогда не был достаточно хорош для него. Оглядываясь назад, я не понимаю зачем пытался ему угодить, может потому, что у меня не было любящей матери, и я надеялся, что он сможет меня полюбить.