– А кто рядом с вашим мужем? Удивительно неприятный человек…

– Васька Комов. Прошкин дружок. Точно ты выразилась, умница – противный тип. Если бы не Васька, может быть, мы с мужем не расстались бы… Приманил Прошку легкими деньгами, подсунул под него проституток…

Еще одно прояснилось! Лягаш носит «в миру» фамилию Комов, зовут Василием! Вот обрадуется Коля! Настоящие фамилия имя – протоптанная дорожка, по которой двинется соскучившаяся по настоящему делу пятерка Удава.

Наташа с деланным вниманием слушала женщину, перелистывала страницы альбома. Чужие семейные тайны – мусор, который хозяйка, таясь, выносит на помойку, в нем противно копаться, отделяя проступки обоих супругов, выискивая оправдания и осуждение.

Но Сомова терпела. Вдруг в обрушившемся на неё потоке слезливых жалоб и потаенных признаний проскользнет что то ещё заслуживающее внимания. К примеру, адреса или номера телефонов «друзей».

Почти двухчасовая беседа на кухне ничего больше не принесла. Измаявшийся Бузин прикончил на балконе целую пачку сигарет. У Наташи от обилия ненужной информации кружилась голова.

В дореформенные времена продажа жилья была запрещена – существовал обмен. Всех видов: равноценную на равноценную, маленькую на большую с соответствующей, скрытной, доплатой, редко – большую на маленькую. Тогда небольшая площадка, огороженная низким решетчатым палисадом, буквально бурлила от огромного количества желающих принять участие в квартирообмене.

Сейчас – пустота. Да и какой смысл надрывать и без того перенапряженные нервы, когда выплати какой то процент официально зарегистрированной риэлторской фирме – все устроят, оформят, найдут.

Но именно немалый «процент» и заставляет людей с низким достатком действовать без посредников – напрямую. Ненадежно, естественно, зато дешево. На этом, казалось бы, совершенно безопасном пути их подстерегают подводные рифы и черные провалы. В виде неорганизованных риэлтеров и откровенных жуликов…

Мордатого «наследника» дяди Мити Павел увидел сразу. Тот азартно консультировал потрепанную жизнью старушку, видимо, расписывал неограниченные свои возможности, вскользь упоминал о громадной картотеке, целому банку данных, которым он владеет.

Секретарев придвинулся ближе, спрятал приметную свою голову за щитом с расклеенными предложениями. Прислушался.

– Помоги, милай, – взмолилась бабка, у которой от обилия вариантов, похоже, распухла голова. – Отблагодарю, дорогой, помолюсь во здравие, свечечку поставлю…

Мордатый отвернулся и подмигнул стоящему позади него парнишке с бегающими глазами. Дескать, нужна мне бабкина свеча, как кошке хобот, мы из неё выдавим более полезное – квартирку, которую позже продадим.

– Погоди, бабуся, мыслишка одна пришла в голову, – неожиданно воскликнул он. – Зачем тебе продавать, ходить по разным префектурам да нотариусам, мучиться… Мы сварганим дельце по другому. Сколько хочешь за свою берложку?

Бабка пошевелила сухими пальчиками, озабоченно зажевала беззубым ртом. Как свойственно всем людям, ей хотелось получить побольше, но она боялась отпугнуть непомерной ценой доброго человека.

– Дык, даже не знаю… Соседский дед Пахом говорил двадцать тыщ каких то баксов… Как думаешь?

– Плохо думаю, – озабоченно вздохну маклер. – Далеко от метро – раз, не с солнечной стороны – два, хрущеба – три, – принялся загибать он негнущиеся пальцы. – Боюсь, больше пятнадцати тысяч никто не даст…Вот разве мне рискнуть по доброте душевной… Согласна?

– Как скажешь, сынок, – обреченно наклонила голову старуха и повторила.