|
Возвестил он также и начало новой эпохи в истории двух народов, но об этом не знали ни пьяные сечевики, ни сам гетман запорожский. Глава XII Хмельницкий со Скшетуским пошли ночевать к кошевому, а с ними и Тугай-бей, из-за позднего времени решивший на Базавлук не возвращаться. Дикий бей обращался с наместником как с пленным, за которого будет немалый выкуп, а потому трактовал не как невольника и с уважением куда большим, нежели казаков, ибо в свое время встречал его при ханском дворе в качестве княжеского посла. Видя такое, кошевой пригласил Скшетуского в свою хату и соответственно тоже изменил с ним обращение. Старый атаман душой и телом был предан Хмельницкому и на раде, конечно, заметил, что Хмельницкий явно старался пленника спасти. Однако по-настоящему удивился кошевой, когда, едва вошед в хату Хмельницкий обратился к Тугай-бею: - Тугай-бей, сколько выкупа думаешь ты взять за этого пленного? Тугай-бей глянул на Скшетуского и сказал: - Ты говорил, что он человек знатный, а мне известно, что он посол грозного князя, а грозный князь своих в беде не оставит. Бисмиллах! Один заплатит и другой заплатит - получается... И Тугай-бей задумался: - Две тысячи талеров. Хмельницкий спокойно сказал: - Даю тебе эти две тысячи. Татарин некоторое время раздумывал. Его раскосые глаза, казалось, насквозь проникали Хмельницкого. - Ты дашь три, - сказал он. - Почему я должен три давать, если ты собирался взять две? - Потому что, раз тебе захотелось получить его, значит, у тебя свой расчет, а раз свой расчет, дашь три. - Он спас мне жизнь. - Алла! За это стоит накинуть тысячу. В торг вмешался Скшетуский. - Тугай-бей! - сказал он гневно. - Из княжеской казны я ничего тебе посулить не могу, но хоть бы мне и пришлось собственное добро тронуть, я сам три не пожалею. Приблизительно столько составляет моя лихва от князя, да еще деревенька у меня изрядная есть, так что хватит. А гетману этому я ни свободой, ни жизнью обязан быть не желаю. - Да откуда ты знаешь, что я с тобой сделаю? - спросил Хмельницкий. И, поворотившись к Тугай-бею, сказал: - Вот-вот разразится война. Ты пошлешь ко князю, но, пока посланец воротится, много воды в Днепре утечет; я же тебе завтра сам деньги на Базавлук отвезу. - Давай четыре, тогда я с ляхом и говорить не стану, - нетерпеливо ответил Тугай-бей. - Что ж, дам четыре. - Ваша милость, гетман, - сказал кошевой. - Желаешь, я тебе хоть сейчас отсчитаю. У меня тут под стенкой, может, даже и побольше есть. - Завтра отвезешь на Базавлук, - сказал Хмельницкий. Тугай-бей потянулся и зевнул. - Спать охота, - сказал он. - Завтра с утра я тоже на Базавлук еду. Где мне лечь-то? Кошевой указал ему груду овчин у стены. Татарин бросился на постель и тотчас же захрапел, как конь. Хмельницкий несколько раз прошелся по тесной хате. - Сон на очи нейдет. Не уснуть мне. Дай чего-нибудь выпить, кошевой, - сказал он. |
