|
Хлопнув дверьми и раз, и другой, он спесиво оглядел присутствующих и закричал: - Всем привет, милостивые государи! Был этот шляхтич лет сорока, ростом невысокий, с выражением лица запальчивым, чему много способствовали беспокойные и, точно сливы, сидевшие подо лбом глаза. Вошедший был, как видно, непоседлив, буен и скор до гнева. - Всем привет, милостивые государи! - сразу не получив ответа, повторил шляхтич еще громче и резче. - Привет, привет! - отозвались несколько голосов. Это и был Чаплинский, чигиринский подстароста, доверенный слуга молодого пана хорунжего Конецпольского. В Чигирине подстаросту не любили, поскольку был он первейшим забиякой, буяном и склочником; но, зная о благоволении к нему власть предержащих, кое-кто с человеком этим знался и водился. Одного лишь Зацвилнховского, как, впрочем, и все остальные, он уважал ввиду добродетелей, основательности и храбрости последнего. Завидев старика, он тотчас подошел и, весьма высокомерно поклонившись Скшетускому, уселся со своим стаканом меда рядом с ними. - Досточтимый староста, - спросил Зацвилиховский, - не слыхать ли чего о Хмельницком? - Висит, досточтимый хорунжий, не будь я Чаплинский! А ежели до сей поры не висит, то будет висеть непременно. Теперь, когда есть гетманские указы, дай мне только заполучить его в руки! Говоря это, он так хватил по столу, что из стаканов выплеснулось содержимое. - Не проливай, сударь, вина! - сказал Скшетуский. Зацвилиховский прервал наместника: - А заполучишь ли ты его? Ведь он сбежал, а куда, никто не ведает. - Никто не ведает? Я ведаю, не будь я Чаплинский! Ты, господин хорунжий, небось знаешь Хведька. Так этот самый Хведько и ему служит, и мне. И будет он иудою Хмелю. Да чего там много говорить! Стал Хведько водиться с молодцами Хмельницкого. Человек пройдошливый! Все про него узнал! Взялся он доставить мне Хмельницкого живым или мертвым и выехал в степь загодя, зная, где его дожидаться!.. А, чертово семя! Сказавши это, он снова ударил кулаком по столу. - Не проливай, сударь, вина! - нажимая на каждое слово, повторил пан Скшетуский, с первого взгляда почувствовавший безотчетную антипатию к подстаросте. Шляхтич побагровел, сверкнул выкаченными своими глазами, полагая, что ему дают повод, и вызывающе воззрился на Скшетуского, однако, увидев мундир Вишневецких, одумался, ибо, хотя у хорунжего Конецпольского в то время была с князем пря, Чигирин тем не менее находился недалеко от Лубен, и оскорблять княжеских людей было небезопасно. К тому же князь и людей подбирал таких, задираться с которыми следовало подумавши. - Значит, Хведько взялся Хмельницкого тебе доставить? - снова стал спрашивать Зацвилиховский. - Именно. И доставит, не будь я Чаплинский. . - А я твоей милости могу сказать: не доставит. Хмельницкий ловушки избежал и на Сечь подался, о чем еще сегодня следует известить краковского пана нашего. С Хмельницким лучше не шутить. Короче говоря, и умом он быстрее, и рука его потяжеле, и удачи у него поболе, чем у твоей, сударь, милости, ибо очень ты в раж входишь. Хмельницкий, повторяю, отбыл в безопасности, а если не веришь, тогда этот кавалер подтвердит, который его в степи вчера видел и, с целым и невредимым, с ним разъехался. |
