Вновь публика захлопала. И Нестеров, подняв руку, снова успокоил их:

— Среди нас сейчас находятся пятнадцать кизыларватцев, тоже только что вышедших из тюрьмы. И вы знаете, граждане, что кровь Моргунова и его товарищей, как и тысяч других по всей России, заставила царя подписать манифест!

Как только Нестеров назвал имена кизыларватцев, Ратх принялся искать глазами среди зрителей Тамару. «Здесь она, здесь! — думал взволнованно. — Но почему Иван Николаевич вызвал на арену Аршака и Егорова, а эти пятнадцать сидят на галёрке? А! — наконец догадался Ратх, — на арене нет лишних стульев. Как же мы не предусмотрели?» Ратх тотчас отошел за кулисы и, отыскав в группе артистов Романчи, сказал:

— Адольф, это мы виноваты, что не поставили сту «лья. Теперь кизыларватским сесть негде.

— Ну так давайте поставим, — сразу согласился Романчи. — Зови Амана!

Не прошло и минуты, как на арену выскочило человек десять артистов со стульям, и Романчи сам, не подсказывая никому, обратился к зрителям:

— Товарищи кизыларватцы, прошу на арену! Хоть и куцый манифест вырван у царя, но всё же не без вашей помощи!

Публика засмеялась, приветствуя остроту своего любимого клоуна.

Ратх жадно следил за спускающимися на арену, и вот увидел Тамару. Увидел её, и сердце у него сжалось в комочек от нахлынувшей любви и жалости к ней. Как она была не похожа на ту роскошную барышню с пышными кудрями и всегда сияющими, насмешливыми глазами, какой Ратх привык её видеть! На арену вышла вместе с другими худая, в косынке, девушка. В её усталых, ввалившихся глазах металось смущение. Встав у кулисы, Ратх смотрел только на Тамару и вспоминал обо всём, что связывало его с ней. Поездки в ландо, разбрасывание прокламаций, шутливые поцелуи на тротуаре и подчеркнутая строгость при расставании у калитки её дома… Он вспомнил, как после маёвки они вместе отправились за тюльпанами к горам, нарвали целую охапку. Потом сидели на траве, и Ратх чувствовал себя настолько стеснённым, что не знал о чём говорить. Но Тамара понимала его состояние. Она посмеивалась над ним и легко отстраняла неловкие движения рук. Затем положила его голову себе на колени и начала теребить прядки волос. Она гладила его лицо, он жмурился от удовольствия и нежности, и молчал, не в состоянии произнести ни одного слова. Тамара попросила у него прощения за ту опрометчивость с обвинением в возможном предательстве. Она призналась ему, что он ей нравится, хотя не хватает в нём солидности. С возрастом солидность появится, но, к сожалению, к тому времени она уже будет в Москве, на высших медицинских курсах. Когда вернётся в Асхабад, Ратх уже будет женат. У него будет очень красивая жена и много детей, как у всех туркмен. Тогда ему до Тамары не будет никакого дела: прошлое вспомнится, как приятный, полузабытый сон. И сама Тамара пожалеет Ратха. Скажет ему: «Бедный, бедный Ратх, как ты обременён семейными заботами!» Нет, сама она никогда не выйдет замуж. Зачем? Разве в этом счастье? Счастье в борьбе за всё обездоленное человечество! «Ты не жди меня, Ратх, женись»— напутствовала она его. Ратх тогда возмутился и заверил её, что никогда ни на ком не женится, и будет ждать только Тамару.

Он смотрел на неё, не сводя глаз, пока бывшие политзаключенные не поднялись наверх, в тесные людские ряды переполненного цирка. Ратх очнулся от забытья и пришел в себя, когда вновь председательствующий поднёс к губам белый жестяной рупор и заговорил торжественным голосом:

— Итак, граждане, митинг продолжается! Слово имеет…

Нестеров поднял руку, попросил у зрителей тишины и взошел на трибуну.

— Забастовка — да! — воскликнул он несколько патетически….