— Ксения Петровна, прекратите! — обиделся Асриянц. — За кого вы меня принимаете? Предоставьте эту заботу мне и моим друзьям.

* * *

Аризель в первые дни после освобождения Ксении почти не отходила от нее. Даже ночевала у нее. Утром Аризель отправлялась в гимназию. Во второй половине дня, возвращаясь домой, помогала матери по хозяйству, затем брала учебники и входила в мрачноватую комнатушку Стабровских. Девушка делала все, чтобы приподнять настроение Ксении, угодить ей.

Через неделю во дворе Асриянцев появился Нестеров, как всегда элегантен и строг. Поздоровался с Арамом, с его матерью. Вместе зашли к Стабровской, где была и Аризель.

— Здравствуй, Ксана, — подал руку Нестеров. — Прости, что не навестил до сих пор… Добрый вечер, Ариль.

Девушка смутилась. Она все время думала о нем, но он появился так неожиданно, что застал ее врасплох. С того дня, как они расстались в Ташкенте, Аризель: встречалась с ним несколько раз: в Анлийском клубе, на треке велосипедистов, во время соревнований. Но туда она приходила нарядно одетой и была довольно изящной. А сейчас он застал ее в домашнем халате, в шлепанцах на босу ногу, с веником в руках. Нестеров подошел к девушке, чтобы поцеловать руку, и она, смутившись до слез, выронила веник.

— Сестренка, я не знаю тебя, — засмеялся Арам. — Куда делся твой характер, а?

— Арам, разве так поступают?! — обиделась она. — Разве ты не мог предупредить? Я в таком виде…

— Ну, что ты, Ариль?! — ободрил её Нестеров. — Это даже хорошо, что я увидел тебя такой. Тебе любой наряд к лицу, честное слово! Ради бога, не смущайся.

— Но, все-таки, вы меня извините, я переоденусь, — все еще испытывая неловкость, проговорила Аризель и удалилась.

Ксения нетерпеливо дождалась конца этой, как ей показалось, неуместной сценки стыдливости и сказала раздраженно:

— Боже, тут речь идет о жизни и смерти Людвига, а она, видите ли, испугалась собственного халата! Не пойму, Иван Николаевич, чем вы тут все время занимались без нас!

— Успокойся, Ксана, что ты? — попросил Нестеров. — Ты раздражена… Я понимаю тебя, но Аризель не заслуживает твоего упрека… Да и мы тоже. Представь себе, что эта стыдливая гимназистка три месяца назад жертвовала своей жизнью ради того, чтобы выручить тебя и Людвига из тюрьмы. Арам, потом расскажешь Ксане о той операции. А сейчас, Ксаночка, я попрошу тебя лишь об одном: не делай ошибочных выводов и не бросай незаслуженных упреков в лицо своим друзьям… Я не появлялся перед тобой целую неделю единственно потому, что не мог прийти к тебе с пустыми утешениями… Вот, держи, Ксана, тут три тысячи рублей… Их собрали деповцы, товарищи Людвига, чтобы перевести его из тюрьмы в лазарет. Все знают о его тяжелом состоянии. Прошу тебя, Ксана, не забывай: ты жена Людвига, а мы его верные товарищи по работе.

— Прости, Ваня… — Ксения горько улыбнулась и положила сверток с деньгами на стол.

Вошла Аризель, робко предложила:

— Арам, мама зовет всех к столу… — Заметив перемену на лицах собравшихся, спросила удивленно — Ксана, Ванечка, почему вы так поскучнели сразу? Обиделись, может быть?

— Прости, Аризель, — тихо произнесла Ксения Петровна и поцеловала ее в щеку. — Пойдемте, друзья! Раз зовут — надо идти, иначе тетя Ануш обидится.

Вечер у Асриянцев прошел довольно оживленно. Говорили о Людвиге, о Ксане, об оставшихся в заточении товарищах. Все утешали Ксению, чтобы не отчаивалась: еще не все потеряно.