— Кругом!

Прохожу между шеренгами. Цыплячьи шеи, блестящие от недоедания глаза. Пополнение… В конце строя командую:

— Разойдись!

И ухожу в канцелярию. Сутки занимаюсь с личным составом, наконец, вроде сформированы экипажи. На следующий день получаем технику и грузимся на эшелон. Как ни странно, обходится без происшествий и эксцессов. Все машины загнаны на платформы, башни развёрнуты и закреплены. Под гусеницы забиты деревянные башмаки. Личный состав в жарко натопленных теплушках. Свистит, окутываясь паром, паровоз, короткий толчок — тронулись. Вперёд, на Запад…

…Выгружаемся на безымянном разъезде. Торопливо сгоняем танки, занимаем свои места. Антонов отдаёт команду, и мы форсированным маршем начинаем выдвигаться в сторону Клина. Туда же маршируют бесконечные колонны наших войск. Идут конники, чередой двигаются по натоптанной среди сугробов дороге грузовики, вдоль обочин, прямо по полю, в белых маскхалатах ловко скользят пехотинцы на лыжах.

Ревниво отмечаю, что ребята не первый день на них стоят, сибиряки, сразу видно. Наши танки легко мчатся по укатанному снегу. А это что за чудо? Мы обгоняем необычного вида «коробочки», еле ползущие в сторону фронта. Тоненькие стволы, как бы не меньше нашей «сорокапятки», узкие гусеницы. Зато башня выглядит внушительно. Массивные лобовые детали и блеск сварных швов. Неужели? Краем уха слышал, что появились союзнические танки на фронте, а вот видеть — не доводилось! Ну, наши-то куда лучше будут — с такими пукалками немца взять сложновато, да и ползут еле-еле…

Механик-водитель фасонисто добавляет газу, обходя заморские изделия. Наши орлы косятся в их сторону с чувством превосходства. Блин, вот вроде неплохая машинка этот «Т-34», но лязгает, гремит! «КВ» не в пример лучше был! Хоть и покапризнее. Нет, будет возможность — напишу рапорт, чтобы снова дали мне нормальный агрегат, а то этот после тяжёлых танков — недоделок какой-то. Так, пора водителя менять…

К вечеру добираемся до линии боевого соприкосновения. Идущий впереди колонны штабной «БА-10» останавливают четверо, по виду — большое начальство. Антонов вначале высовывается из дверцы, затем выпрыгивает и отдаёт честь. Все стоят, ждут, когда закончится беседа.

Снаружи сплошной гул. Это наши штурмуют город, над которым висит чёрное облако дыма от пожаров и взрывов… Наконец командир залезает в броневик и мы продолжаем движение, останавливаясь только перед самым городом. Григорий Павлович ставит задачу всем ротам, всем сорока пяти танкам — двенадцати «Т-34» и тридцати трём «Т-40».

И так ясно: выбить врага, помочь нашей пехоте. А вот, кстати, и она, легка на помине! К нам спешат лыжники. Короткий разговор с их командиром, затем ребята дружно лезут на моторные отделения. Кому не хватает места — цепляются за привязанные к кормовым буксировочным серьгам тросы. Поехали!

Лёгкие машины вырываются вперёд, ведя непрерывный огонь из автоматических пушек. «Тридцатьчетвёрки» отстают, но зато время от времени гулко бьёт их средний калибр. Десантники кубарем скатываются с брони — это с окраины открыли огонь пулемёты. Через мгновение по башне словно сыплет горстью камешков. Попал сволочь, где ж ты есть, а?

Рации у нас нет, поэтому каждый действует по примеру командира. Кручу перископ, про себя матерясь. Ничего не вижу. Стоп! Вон он, кажется! Точно! Сложенный из глыб льда и засыпанный снегом ДОТ практически не заметен. Разворачиваю башню и пытаюсь поймать в прицел противника, благо покров, укутывающий землю, пока мягкий и машина идёт как по ниточке. На! Давлю на спуск. БАХ! Как давно я не слышал этого звука!

— Гильзу за борт!

— А?

— Гильзу выброси!

Заряжающий втыкает новый снаряд, затем подхватывает стреляный и выкидывает его наружу.