Тревога вернулась к нему. Гарен обернулся — как раз вовремя, чтобы увидеть, как из зарослей вырвался кабан и помчался прямо на него.

Дальнейшее слилось для Гарена в одно невыносимо длинное мгновение.

Секач играючи отшвырнул Грызя, но Хват, оправдывая свое прозвище, вцепился ему в шею и повис. Кабан, фыркая, попытался сбросить собаку — и в этот миг Гарен схватил рогатину и бросился на него…

…— Вот и все, — Гарен потрепал Хвата рукой, забрызганной в кабаньей крови. Секач, бездыханный, лежал на земле. — Вот мы его и…

Ему не дали договорить.

— Положи оружие на землю, человек, — сказал спокойный женский голос. — Иначе я буду стрелять.

Гарен медленно обернулся, столь же медленно положил рогатину на землю, как ему и было приказано. Лишь после этого заросли расступились, и на поляну вышла женщина-альв.

Её стрела была нацелена ему точно в сердце.

Девушка была прекрасна — вся в белом, тонкая, изящная. Но князь не питал иллюзий: он знал, что белые одежды альвов во время войны обагрены были кровью не меньше, чем черные доспехи цвергов — а то и больше. Нежные руки убивали безжалостно, лучистые глаза смотрели сурово, а трепетные сердца способны были на страшную жестокость…

— Что пришлось не по нраву тебе, дочь альвов? — мягко спросил Гарен. — Я убил кабана. Я в своем праве.

— Ты издеваешься надо мной? — холодно отозвалась девушка. — Этот кабан принадлежит нашему королю Оберну. Вот клеймо…

Он проследил за её взглядом и похолодел: и впрямь, на шее мертвого кабана виднелись две волнистые линии.

— Но я в своем праве, — повторил князь, не подав виду, что испугался. — Он пересек границу…

— Он пересек границу?! — красавица скорчила гримасу. — Вы слышите? Ха!

Листва на деревьях зашелестела, и Гарен расслышал в шелесте смех.

Он был окружен со всех сторон.

— Да будет тебе известно, человек, — презрительно сказала лучница, — Граница дышит. Сегодня она проходит вот здесь…

В воздухе словно колыхнулся невидимый занавес, и краски по ту сторону границы поблекли. Гарен понял, что если он попытается сбежать, то не сумеет преодолеть черту.

А потому не стоило даже пытаться.

— …и это ты пересек её, — закончила она. — Ты убил животное, принадлежащее моему… нашему королю. Ты будешь наказан. Меч на землю, быстро!

Гарен не собирался сдаваться так быстро, но знал, что обречен…

4

Где-то капает вода, по углам копошатся то ли крысы, то ли кое-кто похуже.

В темноте не видно.

Пока они робеют — не почуяли, видать, запах его крови.

Что ж, ждать недолго.

Ещё утром князь Гарен прощался с женой, еще в полдень представлял, как он вернется домой с добычей. Едва наступил вечер, а он уже в темнице короля альвов Оберна — прикован к стене за руки и ноги, не в силах пошевелиться.

Его плечо пробила стрела — хорошо хоть, наконечник альвы вытащили, но перевязкой утруждаться не стали. Если к утру он не истечет кровью, то… будет казнен, как пообещала лучница.

Он требовал встречи с королем, но безуспешно.

Он пытался объяснить, но вскоре сам запутался в доводах — такое случилось со Златоустом впервые.

Альвы лишь усмехнулись.

Гарен подумал о том, что сделает король Отейн, когда узнает о смерти своего друга — и пришел в ужас…

Что-то коснулось его ноги, и Гарен вздрогнул. Цепи, однако, не давали ему пошевелиться.