«Твой же знакомый грибник видел их и подписал показания».

«Я разговаривал с ним, — возразил художник. — Да, он видел мужчин в машине, но оба были в масках».

«Ты защищаешь их, потому что сам замешан в преступлении. Забыл, что номера им рисовал?»

«Я не рисовал! Только раз перебил. Это вы заставили меня подписать… Измором взяли…»

«Если будешь артачиться, ты еще и не такое подпишешь. Хватит морочить нам голову. Сегодня ты уже отсюда домой не пойдешь», — припугнул Полуэктов…

В конце концов, они «дожали» и художника: он подписал показания, что видел в районе преступления опознанного по фотороботу Грушецкого. От Татарникова категорически отказался. Но следователям и этого было достаточно, чтобы перейти к главному этапу расследования — выявлению главаря банды или, на худой конец, сообщника, засевшего в отделении милиции. Для этой цели Полуэктов приготовил еще одну наживку. Когда художник собрался уходить, он вдруг, словно что-то вспомнив, остановил его:

— Гражданин Вуцис, задержись на минутку. Не узнаешь ли ты вот этого человека, — и достал из стола еще один снимок, протянул ему.

У художника снова задрожали руки, будто он взял что-то страшное, опасное.

— Ну чего испугался? Узнал?

Вуцис продолжал неотрывно вглядываться в снимок:

— Есть сходство и с капитаном Тобратовым и с сержантом Петропавловским.

— С кем больше?

Вуцис пожал плечами.

— Плохой фоторобот. Взяты типичные русские черты: волосы темно-русые, нос прямой, подбородок массивный, волевой. Прямо по Пушкину: «Да у кого не русые волосы, не прямой нос, да не карие глаза…»

— Ты мне Пушкина тут не цитируй. Ты художник, глаз у тебя острее, чем у нас, должен отличить.

— Простите, господин начальник, по-моему, больше похож на Петропавловского.

— А твой коллега-грибник, видевший еще одного мужчину, сидевшего в машине и поджидавшего кого-то, недалеко от места, где подожгли красные «Жигули», утверждает, что он больше похож на начальника уголовного розыска. Ну да ладно, разберемся, — отобрал снимок. — Только когда будешь снова на допросе у Тобратова, о нашем разговоре ему ни слова.

Полуэктов за двадцатилетний стаж работы в органах правопорядка научился разбираться в людях и был уверен на сто процентов, что Вуцис обязательно расскажет начальнику уголовного розыска о фотороботе, похожем на него. Следователь по особо важным делам не соврал художнику, что фоторобот составлен по описанию одного грибника, случайно оказавшегося в районе происшествия как раз в тот момент, когда в лесу горели «Жигули». Он действительно видел мужчину, припарковавшего свою машину на обочине и кого-то поджидавшего, но рассмотреть его как следует не сумел: далековато было, и сидевший за рулем, заметив грибника, отвернулся в другую сторону. То ли случайно, то ли преднамеренно.

Полуэктов обходными путями пытался выяснить, где в это время находился начальник уголовного розыска, и не смог. Он был почти уверен, что то был Тобратов. Но фоторобот действительно неудачный…

Если Вуцис выложит весь разговор Тобратову или даже Ракову, информация обязательно дойдет до начальника уголовного розыска. И тогда… тогда он вынужден будет действовать, торопиться, чтобы спутать следы, и обязательно на чем-то споткнется…

По случаю успешно проведенных в этот день допросов Полуэктов вечером в номере распечатал бутылку «Наполеона». Пили со Скородумовым из маленьких мельхиоровых рюмочек, закусывали сочными яблоками нового урожая.

Говорили мало. Да и о чем говорить, когда оба чувствовали неловкость, знали истинную цену своего достижения.