|
Такого ощущения он еще не испытывал ни под Звенигородом, когда взяли кассу, ни на Дальнем Востоке, когда делал первые противозаконные шаги. Что же его мучает? Собирался наказать Джафара, а оставил без получки рабочих?.. Под Звенигородом было другое: Гогенадзе набрал в строительные бригады всякую шушеру, в основном уголовников, чтобы с их помощью отмывать награбленное, и их было не жалко; ко всему, он был уверен: Гогенадзе найдет, чем рассчитаться с подельниками. А Джафар? Джафар не станет рассчитываться, будет ссылаться на ограбление, несмотря на то, что счет его в банке убавился на мизерную долю. Скупает дома в престижных районах, строит железобетонные коробки на окраине… Триста миллиардов карбованцев и двести тысяч долларов не разорят его, а заставят еще больше грабить рабочих.
Как же его покарать? И покарать надо во что бы то ни стало — иначе не надо было ставить себя вне закона… Как утверждал знакомый юморист, из любой ситуации есть два выхода, даже когда попадешь в ад к черту: либо ты его съешь, либо он тебя; и лишь когда он съест тебя, останется только один выход… Михаил в ад пока не попал, значит, у него выходов есть больше. Проще всего установить на машине Джафара радиоуправляемое взрывное устройство. Кондрат мог бы под видом проверки подсунуть его. Но… где взять такое устройство? Кондрат может раздобыть, у него с таможенниками крепкая связь. Но когда это будет. А Михаилу долго задерживаться в Одессе не резон… Жаль расставаться с Розой, однако рано или поздно это придется сделать. И лучше не дожидаться возвращения мужа, чтобы оградить ее от неприятностей: она основательно влюбилась в Михаила и готова на все… Если бы не его рискованное дело… Не надо особо мудрствовать, а убрать Джафара из снайперской винтовки с крыши дома напротив. Михаил еще в прошлый раз, стоя в подъезде, прикидывал этот вариант, поднялся даже до верхнего этажа. Люк на чердак был закрыт простеньким висячим замком. Открыть его — пара пустяков. А ночью в освещенной комнате взять Джафара на мушку тоже труда не составит. С этой мыслью и уснул новый «народный мститель». Но человек, говорит пословица, предполагает, а Бог располагает. Разбудил его стук в дверь и голос Кондрата: — Хватит дрыхнуть. Труба зовет, вперед, в поход! — весело продекламировал он. Но когда Михаил открыл дверь и глянул на его лицо, то оно показалось ему совсем не веселым. — Что стряслось? — поторопил Михаил, закрывая за другом дверь. — Стряслось, — грустно произнес Кондрат, садясь на стул и доставая из кармана сложенный лист бумаги. Развернул его и протянул Михаилу. С листа бумаги на Михаила смотрел его портрет. С фотокарточки, которая хранилась в личном деле. Внизу крупными буквами было написано: «Разыскивается опасный преступник Петропавловский Михаил Алексеевич, 1960 года рождения. Рост 180 см, шатен, глаза карие, нос прямой, лицо продолговатое, брови тонкие с крутым изломом, на подбородке ямочка…» Приметы характерные, отметил Михаил. Отпущенные усы мало меняли облик. Надо было отпустить и бороду… — Откуда это? — Сегодня из Москвы передали по фототелеграфу. Надо тебе сматываться, друг. — Надо, — грустно вздохнул Михаил и сразу прикинул маршрут побега: из Одессы ни поездом, ни самолетом, ни автобусом ему не выбраться — там уже везде выставлен заслон… Быстро его вычислили. Не иначе Тобратов. Хотя, почему быстро: по радио сообщили об ограблении инкассатора, и капитан по почерку узнал, чьих это рук дело… Значит, убрать его не удалось. Жаль… — Когда ты сможешь отвезти меня в Херсон? — Только после дежурства. Может, лучше в Николаев? Там поспокойнее. — Посмотрим. |
