— Да вот, — с усмешкой кивнул на лежащих Михаил, — неудачные рэкетиры, второй раз пытаются ограбить старика, — и протянул обрез лейтенанту.

Напарник лейтенанта, сержант, защелкнул на руках рыжего, затем его напарника наручники.

В подвальчик зашел и третий милиционер, капитан. На окольцованных не обратил внимания, подошел к Михаилу.

— А вы кто, гражданин?

— Я случайно здесь оказался, — ответил Михаил, догадываясь, что эта троица милиционеров охотилась не за рэкетирами-наркоманами, а за ним. Их было трое: хлипкий капитан, которого, как говорят, соплей можно перешибить, безусый лейтенант, видимо, только что закончивший милицейскую школу, и сержант, лет тридцати. Этот покрепче — широкоплечий, кряжистый. Но внезапность, как говорил Кондрат, фактор великолепный, и, если Михаилу начать с сержанта, на капитана и лейтенанта сил и времени много не уйдет. Но… здесь Роза и Лев Абрамович, они не должны знать, кто он и чем занимался…

— Ваши документы, — потребовал капитан, внимательно наблюдая за Михаилом. И сержант сделал шаг вперед, вплотную приблизившись к нему.

Михаил достал паспорт. Мог бы и пистолет, и вряд ли капитан и сержант опередили бы его. Но… есть что-то в человеке сильнее и выше благоразумия.

Едва он протянул паспорт капитану, как сержант защелкнул на его руках наручники.

— Да вы что! — кинулась к ним Роза. — Он же нас защищал!

— Спокойно, гражданка, — остановил ее капитан. — Разберемся, — и кивнул лейтенанту с сержантом: — В машину.

Часть третья. Побег

1

Скорый поезд Одесса — Москва удалялся от воспетого Бернесом города совсем не скоро, словно не хотел покидать этот красивый и многолюдный порт с еще теплым морем, с погожими осенними днями, с еще не опавшими с деревьев листьями. Пока шла формальная подготовка документов на передачу российского арестованного Москве, Тобратов бродил по улицам, знакомясь с достопримечательностями, посидел в портовом ресторане, слушая разноязычную речь, от украинской до арабской, побывал на пляже Аркадиевской бухты, даже искупался. Вода была прохладной, градусов пятнадцать, но любителей поплавать еще хватало: некоторые заплывали до самых буев, вылезали из воды красные, восторженные, словно заряженные энергией. Они-то и соблазнили Тобратова. А теперь вот его слегка знобило, он чихал, из носа текло. Все четыре носовых платка, взятых в дорогу, были мокрыми. Купленные в аптеке капли санарина не помогали: то ли срок годности их истек, то ли микроб в нос забрался такой живучий, что никакие лекарства его не брали.

…Петропавловский, лежа на противоположной нижней полке, издевательски усмехался, желал здравия, чтоб начальник уголовного розыска подох не от гриппа, а от ножа или пули; настоящему менту, мол, негоже окочуриться от детской болезни.

Их в купе трое: Тобратов, старший лейтенант Навроцкий из московского уголовного розыска и Петропавловский, бывший сержант милиции — теперь уже можно точно сказать, что бывший, ныне арестант.

Поезд еле тянется, останавливаясь чуть ли не на каждом разъезде. Если и дальше так будет, в расписание не уложится и к вечеру следующего дня в Москву не прибудет. А Тобратову хотелось побыстрее сдать этого подонка и дома принять горячую ванну с хвойным экстрактом, выпить перцовочки, потеплее укутаться и хорошенько выспаться, этак часиков двенадцать.

Петропавловский и здесь предлагал применить испытанное народное средство: на любой станции можно купить горилки с перцем. …Хорошо бы, но не в данной ситуации.

Удивительно недоступный понятию, этот человек Петропавловский!

Сколько вместе проработал с ним Тобратов, сколько вместе исколесили дорог, провели задержаний, арестов — никогда и в мыслях не мелькнуло у капитана, что Михаил Алексеевич, как уважительно все называли его в милиции, способен на грабеж, тем более на убийство.