«Сколько же они чаю-то выдули?» - размышляла Алесса, наполняя расписную бутылочку из небьющегося стекла. Неразбавленным зелье было отвратительным на вкус, а вот с чаем - очень даже ничего. Не эльфийские вина, конечно, но и не гномий самогон.

    При мысли об эльфах Алесса вздрогнула.

    -  Вот, держи! - протянула она бутыль. - Надо же, два сапога - пара: Сатьян да Демьян! Один кривой, второй - косой, и оба - бестолковые!

    Она пересчитала деньги, и пристально посмотрела на ростовщика.

    -  Мало! Да еще сколками набросал, крохобор несчастный!

    -  Да ведь детинка, как всегда! - удивленно сказал мужик.

    -  За бутылку плати. Здесь вам не посудная лавка, а я не добрая фея - тарой разбрасываться.

    Демьян сердито засопел и полез в карман. Вдруг рука его на что-то наткнулась, и мужик просиял:

    -  На-ко вот, возьми! Все же лучше, чем деньги!

    -  Я не содержу ломбард! - отрезала знахарка, но на предложенное золотое колечко взглянула заинтересованно. Тонкое, узорчатое, ровно паучком плетеное, с маленьким зеленым камнем. То, что камень - не изумруд, хотя и похож, Алесса поняла сразу. «Как глаза Вилля, - подумала девушка, - они не просто зеленые, а изумрудные с золотыми искрами». И чуть не плюнула от досады: уже второй раз его поминает.

    Колечко село на безымянный палец правой руки, словно влитое.

    -  Бери, бери, - настойчиво повторил Демьян, - не украл, не боись. Дочкино это, от первой жены которая. Уезжала когда, все забрала, а его вот забыла. Агафья зацапать себе хотела, да не отдал… стерве. А ты - девка хорошая, хоть и вредная. Колечко-то, оно живое будто, к плохим людям не идет, а ты ему, видать, по вкусу пришлась, вишь, сидит, слезать не хочет!

    Алесса пристально посмотрела на мужика: тот не шутил. Потом взглянула на кольцо, и зеленый камушек задорно ей подмигнул, мол, что, не нравлюсь?

    -  Спасибо тебе, Демьян, - сказала Алесса, продолжая любоваться колечком. Кольцо блестело, камень кокетливо сверкал - похоже, ему нравилось быть в центре внимания. - Добрый ты мужик, да жаль тебя, пьешь больно много.

    -  Да от такой бабы кто хошь запьет, - вздохнул ростовщик.

    Знахарка его понимала. Жена Демьяна была Стервой. Именно так, с большой буквы. И при этом стервой верующей. Она исправно ходила в Храм Триединого, не пропускала ни одной службы, соблюдала все посты и предписания. Казалось бы, такой человек должен быть тихим и смиренным, как предписано законом Божьим, ан нет. Агафья умудрялась доводить до белого каления все население Северинга, пугая нечестивцев грядущими муками в Бездне. Побаивалась она только Вилля. Марта рассказала Алессе, что давно, когда тот был мальчишкой, Агафья больше всех нападала именно на него. Правильно, что мог сделать еще чужой в городе подросток-нелюдь, не способный нагрубить взрослой женщине? Но однажды, когда Агафья в очередной раз разошлась и стала пророчить, что явится к нему и его сородичам семиглавый дракон, в эльфа словно вселился бес. Он резко побледнел, злобно сверкнул зелеными глазищами и выдал такую длинную и сочную фразу, что присутствующие при этом люди и гномы пооткрывали рты, орки восхищенно зааплодировали, а дриады прикрыли уши.