|
Осталось всего три охотника. Нас шесть, и у нас есть пять излучателей. Мы можем справиться, можем перебить их. И тогда между нами и безопасностью Купола не будет никаких препятствий. — Ты псих! — кричит Эпаф. — Ты не представляешь, на что они способны. Один из них сильнее и быстрее, чем десять нас. Так что мы в меньшинстве на самом деле. Шесть против тридцати. Их больше, они сильнее, быстрее. Драться с ними — самоубийство. Эпаф прав, я знаю это. У нас нет никаких шансов справиться с охотниками. Но единственная надежда спасти Пепельный Июнь — это постараться вместе с геперами проскочить мимо охотников и добраться до Института. Однако для этого мне сначала надо убедить геперов остаться на месте и сражаться, а не убегать. Если мы решим бежать, Пепельный Июнь умрет. Вот так просто. Но если мы будем драться, есть какая-то надежда спасти ее. И не важно, насколько эта надежда мала. Эпаф резко поворачивается к Сисси. — Надо бежать. Прямо сейчас. Мы оставим его здесь, он их отвлечет, и мы сумеем от них оторваться. Я качаю головой. — Ты не понимаешь. Бегство даст вам минут двадцать, в лучшем случае. Меньше. Конь устал, он скакал весь день. Они вас догонят, рано или поздно. Они умолкают. Они знают, что я прав. Бен, все еще на козлах, плачет. Даже конь принимается жалобно ржать, глядя на облака. Сисси подходит ко мне. — А что насчет карты? — Меня поражает ее тон, ее спокойствие, несмотря на ситуацию. — А что насчет нее? — На ней к северу от нас нарисована лодка. Привязанная к причалу. Если мы доберемся туда вовремя, у нас может быть шанс. — Ты свихнулась? Мы не можем доверять карте. Вдруг Ученый был ненормальным? — Нам он казался вполне разумным. Я смотрю на север, туда, где должна быть лодка. — Если лодка действительно существует, почему он тебе об этом не сказал? Она хмурится. — Не знаю. Зато знаю, что все остальное на карте указано точно. Холмы, горы, даже вон те валуны, — она кивает на них, — так почему лодка должна быть исключением? Я качаю головой. — Слушайте, даже если она существует — что вряд ли, — вам не успеть к ней. — Я предпочту умереть, попытавшись. «Мы не можем бежать, мы должны остаться и сражаться, — напоминаю я себе. — Единственный шанс спасти Пепельный Июнь — это попытаться сразиться с охотниками». — Говорю вам, единственный шанс спастись — это сразиться с ними лицом к лицу. Эпаф шагает вперед. — Пошли, Сисси. Оставим его. Пошли. Геперы — не дураки. Они способны понять, что бой безнадежен. У них действительно больше шансов, если они решатся бежать. Мне нужен план. Такой, который все-таки заставит их драться. Я смотрю на искаженные страхом лица. Здесь, в Пустоши, вдали от Купола, они кажутся такими крошечными и беззащитными. Тут мне в голову приходит мысль. Ведь охотники не догадываются, что я с геперами. Они уверены, что я один, одинокий беглец, и у них нет причин думать иначе. А запах моей крови даже на таком расстоянии перебивает запах геперов. Я еще раз смотрю на геперов, их оружие и излучатели. И на валуны, возвышающиеся неподалеку. Задумчиво моргаю. Теперь у меня есть план. Сисси выходит вперед, останавливается передо мной и с интересом на меня глядит. — В чем дело? У тебя такой вид, будто ты что-то придумал. |
