Он протянул руки, держа в каждой из них что-то круглое, с темной шероховатой кожурой.

Саммуро.

Джейк уставился на него. Он вспомнил замечание Итана, вспомнил вкус сорбета, сделанного из сока этого фрукта. На языке вновь возникло покалывающее ощущение, а поверх этих воспоминаний, его собственных, появились воспоминания давным-давно умершего протосса: о том, как тот держал фрукт в руках и вскрывал его, чтобы сделать подношение. Но сейчас саммуро присутствовал в настоящем. Он не был таким же большим и привлекательным, как тот, что Джейк «помнил». Ничто здесь не было таким же здоровым и цветущим, как в прошлом. Все, что сумело выжить, держалось на волоске, и небольшой фрукт не стал исключением. Живот снова заурчал от голода, но Джейк для начала быстро провел пальцами по шероховатой поверхности фрукта, кожура которого была толстой и жесткой, как у авокадо. Потом взял нож, протянутый ему Ладраниксом, и принялся разрезать саммуро. Запах был таким же, каким он… помнил его… и рот тут же наполнился слюной. Мякоть фрукта оказалась блестящей, фиолетовой, сочной, и Джейк вгрызся в нее.

– Ух ты, а они хороши! – раздался голос Розмари. Она разрезала свой фрукт и принялась за еду.

Джейк ел в благоговейной тишине; глубоко внутри это действие соединяло каким-то сокровенным образом прошлое и настоящее. Он знал, что и Замара у него в голове одобрила это.

«Сожалею, что не удалось достать больше, – извинился Ладраникс. – Уходить слишком далеко без основательной подготовки очень опасно. Мы рискуем привлечь внимание зергов. Но позже мы сформируем группу, которая будет доставать вам пищу».

– У нас много сухих пайков, – заверил его Джейк. – С нами все будет в порядке.

Он почувствовал расстройство протосса – более глубокое, нежели простое сожаление гостеприимного хозяина о том, что он не может обеспечить достаточно еды, чтобы каждый утолил свой голод. Нахмурившись, Джейк взглянул на Ладраникса.

– Что не так?

«Еще трое покинули нас».

– Погибли? – спросила Розмари, откусывая очередной кусок.

«Не погибли. Они покинули наш лагерь».

Розмари прекратила жевать.

– Куда, черт возьми, они свалили? Это же единственное пригодное для жизни место в городе.

«Нет, не только. Есть еще талдаримы, „Сотворенные”. Это… уже случалось раньше. Они могут предоставить гораздо лучшее укрытие от нападений зергов, чем все, что доступно нам. И до того, как случился раскол, Феланис и Алзадар были весьма уважаемы».

Джейк почувствовал, что расстройство протосса нарастает.

«В самом начале нас было куда больше. Талдаримы представляли собой тогда лишь горстку недовольных, под воздействием страха выступающих против установленного нами способа жизни. Но со временем стало очевидно, что наши потери из-за нападений зергов более высоки, чем у них».

– Почему тогда все вы не спустились в эти подземелья? – спросила Розмари.

«Они традиционно находились под запретом. Так объявил Конклав, и мы повиновались. И, честно говоря, это вовсе не близко нам – прятаться под землей, вдали от живительных лучей космоса. В поисках убежища мы далеко не сразу подумали об этом. Наши дома, наши города – то, что оставалось от них; то, что оставалось в нас от протоссов – вот к чему обратился мой разум. Я… был глуп. Теперь же не только безопасные подземелья недоступны нам, но и наша численность постоянно уменьшается».

– Тогда давайте потревожим этих ваших «Сотворенных», – сказала Ре-Ми в своей жесткой и практичной манере.