– Ты не понимаешь, – покачала головой Райэнна. – Если охота шла здесь веками, то, может быть, даже сами охотники и построили этот город…

– И духи жертв и тех, кто охотился за ними, все еще продолжают там свою бесконечную игру… – с легкой иронией отозвался Аратак.

– Да, странные вещи случались… – проговорил Дэйн, вспоминая то, что ему довелось прочитать о длинном периоде безумия крестовых походов.

Аратак казался наименее вымотанным трудностями последних дней, но даже и он, как понимал Марш, находится на пределе своих возможностей. Уже на второй день охоты товарищи вымазали человека‑ящерицу грязью с головы до пят, чтобы голубое свечение его кожи не привлекло в ночи внимания охотников. Аратак обожал грязь, но не мог не отметить, что имеется довольно существенная разница между купанием в грязевой ванне и ощущением того, что дорожная пыль точно панцирь присохла к коже.

Теперь Аратак, почесавшись, с мечтательностью в голосе проговорил:

– Эх, вспоминаю я купание в Заповеднике. Найти бы в этих развалинах воду… Глас Божественного Яйца, да не иссякнет кладезь его мудрости, как‑то возвестил, что обильная трапеза манит голодного, и лишь подлинно мудрый, если он голоден, откажется от ужина ради ванны. Увы, но за последние дни я на собственном опыте убедился в истинности многих его изречений.

– Остается только позавидовать твоей философии, старина, – сказал Дэйн, усилием воли заставляя себя подняться. – Придется, я думаю, зайти в эти развалины и поискать воду. Еды‑то у нас еще на день‑другой хватит, а вот попить нам следовало бы, да и умыться тоже.

– По‑моему, ты говорил, что в этих руинах мы скорее всего напоремся на западню? – напомнила Райэнна.

– Да. Но между заходом солнца и полуночью мы можем рискнуть. Луна… я хочу сказать, планета там, наверху, для нас теперь – Луна, она дает достаточно света, и мы можем попробовать поискать в этих развалинах то, что нам нужно. Однако мы должны уйти подальше отсюда, прежде чем наступит полночь. Думаю, с теми, кто считает, что сможет найти там хорошее укрытие, охотники от души позабавятся, играя в прятки.

Райэнна посмотрела на небо:

– Слава Богу, солнце уже заходит.

Даллит мрачно кивнула:

– Самое удобное время для нападения. По‑моему, охотники любят атаковать перед закатом, потому что в это время дичь наиболее уязвима; измотана дневным переходом и не слишком осторожна в предвкушении отдыха.

– Очень верное замечание, – сказал Дэйн. – Нам следует проявлять повышенную бдительность. Ну ладно… идемте, хотелось бы попасть в город сразу после заката и не прокладывать себе путь туда с помощью оружия.

Дни переходов в постоянном ожидании нападения сформировали в пленниках привычку держаться вместе. И все‑таки Дэйну постоянно не хватало бдительности Клифф‑Клаймера. Сейчас, когда маленький отряд одолел вершину небольшой горы, Дэйн заметил далеко впереди движение в кустах. Что‑то коричнево‑желтое мелькало там. Скорее всего это был мехар или одно из тех котообразных существ, с которыми пленникам приходилось уже дважды сталкиваться. Марш махнул рукой, и маленькое подразделение выстроилось, готовясь к бою. Райэнна опустилась на одно колено, уперев древко копья в большой валун позади себя, Аратак и Дэйн заняли свои места на флангах. Даллит вскочила на большой камень, держа свою пращу наготове.

«Лев» остановился, посмотрел на них секунду‑другую и, развернувшись, помчался прочь, скрываясь в кустах. Дэйн издал облегченный вздох, опуская клинок.

– Я не уверена, что это был охотник, – услышал Марш голос Даллит у себя за спиной. – Мехар казался напуганным. Думаю, он – дичь, как и мы с вами.

– Я в этом не уверен, – проговорил Марш и подумал: «В конце концов, он мог натолкнуться на нас неожиданно.