Касим молчит, словно ожидает чего-то, а Василий Ярославич кашлянул и спросил:

   — Так что скажешь, ханич? Договорились?

   — Хорошо, — согласился Касим и притронулся кончиками пальцев к груди. — Беру Аллаха в свидетели, что не нарушу клятву, данную князю. Не буду воевать князя и вместе с русскими полками пойду искать Василия Васильевича.

   — Крест целую, что клятву не нарушу, — обещал Василий Ярославич. — Воевать ни тебя, ни дружину твою не стану и буду делать всё заодно с тобой. А теперь поехали, чего время зря терять.

Первые вёрсты русские и татарские полки шли настороженно рядом, не доверяя друг другу — никто не решался выехать вперёд, чтобы не подставить спину. А потом долгая дорога притупила мало-помалу бдительность, полки смешались, и хоругви, не стесняясь близкого соседства с татарскими бунчуками, весело трепетали на ветру.

Серпуховской князь, прикрикнув на рынд, скомандовал:

   — Куда выскочили?! Татары рядом!

Рынды, сомкнувшись, заслонили собой князя. Но и в сопровождении охраны Василий Ярославич чувствовал себя неуютно. Он всё время ожидал, что неожиданно острый наконечник копья, кромсая броню, войдёт ему между рёбер, и упадёт он на землю, харкая кровью. Нашёл в себе силы князь — не обернулся. А татар, видно, притомил неторопливый бег русских полков, и, ударив коней нагайками, тьма ханича Касима вырвалась далеко вперёд русских полков.

Ударили холода. И недели не прошло, как мороз заковал Москву-реку в ледовую броню, словно спасая от дурного взгляда, упрятал водицу до самой весны. Зимнему базару тесно показалось в кремлёвских стенах: он выбрался на простор, облюбовав для торгов гладкую поверхность реки. Здесь купцы расставили лавки, а приказчики весело зазывали народ, расхваливая товар. Базар был шумный: здесь можно было купить меха и осетрину, пирожки и блины и другую снедь. Если пожелаешь, и подстригут — наденут горшок на голову и отрежут торчащие из-под краёв волосы. И в город не надо идти: на базаре тебя пивом напоят, и поесть мясного дадут, и потешат бродячие шуты. Вот оттого и ютятся здесь нищие.

Базар обычно начинал шуметь поутру, сразу после заутрени. Рассветёт едва, а народу на реке пропасть, того и гляди, лёд провалится. Покупатель шёл не только из Москвы — приходили из Коломны и Суздаля, бывали из Владимира и Твери! Но московский базар привлекал не только новыми товарами. Торговый люд спешил ещё и обменяться новостями. А тут неожиданная весть подивила всех разом: Василий Васильевич снял с себя клятву и ушёл в Тверь. Но скоро в Москву прилетела другая весть — Василий обручил своего старшего сына с дочерью тверского князя Бориса Александровича и с его полками двинулся на Шемяку. Вот только самого Василия Васильевича не сыскать нигде более, где-то сгинул среди лесов. Кто говорил, что видели его дружину неподалёку от Владимира, будто там он дожидался татарской рати, чтобы вместе с ней двинуться на московского князя. Другие так же уверенно сказывали, что стоит дружина Василия неподалёку от Твери, в селе Преображенском, и ждёт рать из Литвы, а потом воедино они двинутся на Москву.

Кликуши ходили по базару и предсказаниями пугали народ, утверждая, что московский люд грешен перед Василием Васильевичем — не внимал его покаяниям, прогнал из родной вотчины, а за это Христос ниспошлёт им тяжкую беду и в чёрной язве переморит всех виноватых и грешных. Кликуш боялись и, желая предотвратить предсказание, ублажали нищих и юродивых, подкармливая их пирогами с мясом.

Дмитрий Юрьевич, наслушавшись разговоров, собрал большую рать и отправился на поиски двоюродного брата. И Москва осталась без князя.

Кто-то из дворовой челяди пустил слух, что видели небольшой отряд всадников, который остановился в лесу, разбив шатры.