|
Пусть Пол передает дело копам. Что и требовалось доказать. – Пф. Вы не шутите? Я сдался. – Шучу. У вас безвыходное положение. Единственное, что придет копам в голову, это что сиделка сама оставила грелки пустыми, и теперь боится признаваться; а кончится все тем, что Джонни Эрроу отметелит весь отдел по расследованию убийств, от инспектора Кремера до самого последнего копа. – Тут я вдруг заподозрил подвох и посмотрел на него. – Это что, просто трюк такой? Сами вы уже поняли, для чего были вылиты грелки, или думаете, что поняли, и хотите, чтобы я лишний раз убедился в вашей гениальности? – Нет. Я запутался окончательно. Не знаю, что и делать. Это не загадка, это черт знает что такое. – Он взглянул на настенные часы. – Пора ложиться. И такая головоломка на сон грядущий. Однако сначала – инструкции на завтра. Ваш блокнот, пожалуйста. Я достал блокнот из ящика письменного стола. Глава 5 В среду утром, позавтракав, как обычно, с Фрицем на кухне (а Вулф, тоже как обычно, съел свой завтрак у себя наверху), я принялся за эти инструкции. Они были простые, но выполнить их оказалось совсем не просто. Первой и главной задачей было дозвониться до доктора Буля и устроить так, чтобы он явился к нам в кабинет к одиннадцати часам – время, когда Вулф спускается в кабинет из теплицы, – и привел с собой Энн Горен. Во первых, дозвонился я до него только к полудню. С девяти до десяти он на вызовах – это все, чего я добился от секретарши. Я попросил передать ему, чтобы он мне позвонил, но звонка так и не дождался. После десяти к телефону стала подходить медсестра. Первые три раза она отвечала любезно и с нотками сочувствия в голосе, потом – коротко и сухо. Доктор все еще обслуживает вызовы, о моей просьбе ему передали, но что она может сделать, если у него слишком много работы. Когда он наконец мне позвонил, уговориться с ним и мисс Горен на одиннадцать было уже невозможно, часы показывали без четверти двенадцать, поэтому я предложил три часа и услышал категорическое нет. Ни в три, ни в четыре – никогда. Все, что он мог сказать о смерти Бертрама Файфа, он уже сказал, но если у Вулфа есть желание поговорить с ним по телефону, то пару минут он готов ему уделить. Я спросил у Вулфа. Тот сказал: нет, по телефону – нет. Тупик. В конце концов после обеда мне пришлось выводить машину из гаража и ехать все сорок миль – сначала по Вестсайдскому шоссе, потом, свернув на Сомилл Ривер Паркуэй, – в Маунт Киско, где в большом белом доме, стоящем посреди зеленой лужайки, я обнаружил приемную доктора Буля. Мне передали, что он примет меня по окончании вечернего приема, который обычно идет с двух до четырех, но когда я приехал, в очереди сидело еще пять человек, так что у меня получился настоящий продолжительный визит к врачу, с чтением неизменного набора журналов. Наконец, та самая медсестра, – она проработала у него лет шестьдесят, не меньше, – провела меня в кабинет. Буль сидел за столом, выглядел устало, но, как и раньше, безупречно. Он быстро заговорил: – Мне нужно на вызовы. Я опаздываю. Что у вас там еще? Я тоже умею кратко выражать свои мысли. – Вопрос, – сказал я, – который поднимает один из родственников покойного. Не мог ли кто нибудь вместо морфия подложить что нибудь другое? Прежде чем передать этот вопрос полиции, мистер Вулф хочет проверить его сам, но если вы предпочитаете… – Морфий? Вы хотите сказать, тот морфий, который был введен Берту Файфу? – Да, сэр. Раз уж этот вопрос воз… – Дурак чертов. |
