Я жалел, что это чудесное время безвозвратно пролетело, поскольку работа была завершена, а рука моей пациентки зажила. На пятый день утром я снял лубковую повязку и убедился, что больше моя секретарская помощь мисс Беллингэм не требуется.

— Может, сдадим книги и пройдемся по галерее? — предложил я напоследок.

— Да, конечно, — с готовностью согласилась она. — Отправимся в музей. Наверху, в третьем египетском зале, представлено рельефное изображение Эхнатона. Мы много читали о нем, настало время увидеть воочию.

Я с радостью отдался в руки своего очаровательного экскурсовода, и мы неспешно зашагали по широкой галерее, уставленной длинными рядами скульптур римских императоров с тусклыми лицами, на мой взгляд, ничем не отличающимися от скучных физиономий современных обывателей.

— Огромное спасибо вам за все, — с чувством произнесла Руфь, задержавшись перед бюстом Траяна, — вы достойны не только похвал, но, к сожалению, оплатить ваш труд я не в состоянии.

— Да что вы, Руфь! — рассердился я. — Лучшая награда для меня — ваше общество. Единственное, о чем попрошу, — тихо добавил я, — небольшое одолжение.

— Постараюсь выполнить, — улыбнулась она.

— Я говорил вам о своем бывшем преподавателе, докторе Торндайке. Вы знаете, что он интересуется исчезновением вашего дяди и хотел бы, если начнется судебный процесс, помочь вашему отцу неофициальным дружеским советом. Он предлагает бескорыстную помощь доброжелателя — так он сказал.

— Что я должна сделать?

— Повлиять на отца, чтобы мистер Беллингэм принял помощь, иначе он откажется, а сейчас это неразумно. Я надеюсь, вы сами не против участия Торндайка в судьбе вашей семьи?

Мисс Беллингэм задумчиво посмотрела на меня и тихо рассмеялась:

— Значит, то одолжение, что я вам оказываю в благодарность за вашу помощь, сводится к тому, чтобы позволить вам еще больше облагодетельствовать нас с отцом и вдобавок привлечь к этому вашего ученого друга, у которого и без нас хватает забот. Не слишком ли вы нас балуете?

— Нет, — возразил я. — Доктором Торндайком руководит профессиональный интерес. Не воспринимайте его жест как снисхождение. Вы мне не верите? — забеспокоился я, заметив ее скептическую улыбку. — Хирург среди ночи вскакивает с постели, чтобы бежать в больницу и делать экстренную операцию. Зачем ему это? Можно найти более спокойный заработок. Энтузиасты и альтруисты еще не перевелись. Вот и Торндайк считает, что его обязанность — бороться с болезнями общества и побеждать их.

— Не спорю: многие достойные люди трудятся не только ради денег, а из любви к своему делу, — сказала она. — Я не буду чинить вам и вашему профессору никаких препятствий. Но не расценивайте это как одолжение за вашу доброту ко мне.

— Мы с Торндайком думаем лишь о том, как помочь вам и мистеру Годфри в вашем деле, которое зашло в тупик из-за нелепого завещания Джона Беллингэма.

— Не правда ли, странно, — покачала она головой, — о чем бы мы ни говорили, мы неизбежно возвращаемся к моему дяде. Кстати, экспонаты, которые он пожертвовал музею, расположены в том же помещении, что и изображение Эхнатона. Не желаете взглянуть?

— С огромным удовольствием.