Послышались крики, грубая брань, кое-кто из троянцев шагнул вперёд с намерением схватить сумасшедшую, однако их удержали свои же товарищи. Большинство хотели послушать, что скажет эта сука.

Сквозь пламя Атрид отчётливо видел Гектора: даже величайший герой Илиона был не в силах вмешаться, поскольку между ним и женщиной полыхало алчное пламя.

Энона приблизилась к огню, и над её одеждой начал куриться пар. Похоже, дамочка заранее окатила себя водой, готовясь к выступлению. Под вымокшим платьем явственно проступали тяжёлые, полные груди.

– Париса убила не молния Аполлона! – визжала гарпия. – Когда десяток дней назад мой муж и бог ушли в Медленное Время, они, как и было задумано, пустили друг в друга стрелы, но промахнулись оба, Супруга обрёк на гибель выстрел простого смертного – коварного Филоктета! Вот кто во всём виноват! – И она ткнула пальцем в старика, застывшего в группе ахейцев по правую руку от Большого Аякса.

– Врёшь! – завопил седовласый лучник, совсем недавно спасённый Одиссеем с безлюдного острова ради битвы с богами.

Пропустив его выкрик мимо ушей, Энона подступила ещё ближе к костру. Её лицо и нагие руки раскраснелись. Дым от мокрых одежд окутывал тело густым призрачным облаком.

– Когда раздосадованный Аполлон квитировался на Олимп, аргивский трус Филоктет, не забывший прежних обид, пустил отравленную стрелу в мошонку моему супругу!

– Откуда тебе это знать, женщина? – Слова Ахиллеса прогремели стократ сильнее вдовьего писка. – Никто из нас не следовал за Приамидом и сребролуким в Медленное Время. Никто не видел сражения!

– Узнав о предательстве, Аполлон квитировал мужа на склоны горы Ида, где я жила изгнанницей более десяти лет… – продолжала Энона.

Теперь, не считая нескольких выкриков, большая часть гигантской городской площади, запруженной тысячами троянцев, переполненные стены и крыши домов умолкли. Все ждали.

– Парис молил принять его обратно, – рыдала женщина, от мокрых волос которой так же яростно валил пар, как и от одежды. Даже слезы её мгновенно улетучивались. – Он умирал от греческого яда. Яйца, пах и прежде любимый член уже почернели, но муж всё равно упрашивал исцелить его.

– Как может обычная старая карга снять последствия смертельного яда? – впервые проревел Гектор, перекрывая богоподобным голосом шум ветров и костра.

– Некий оракул предсказал супругу, что я одна сумею излечить его роковую рану, – отозвалась Энона.

Либо у неё иссякали силы, либо жар и вой огня возросли. Атрид мог разобрать отдельные слова, хотя и сомневался, что это под силу другим на площади.

– Корчась от боли, он умолял приложить к отравленной ране бальзам, – надсаживалась женщина. – "Забудь свою ненависть, – плакал он.

– Я покинул тебя лишь по велению судьбы. Лучше бы я умер, не успев доставить эту сучку в отцовский дворец. Заклинаю, Энона, во имя нашей прежней любви, ради прежних клятв, прости меня и спаси мою жизнь". На глазах Менелая женщина сделала ещё пару шагов. Багрово-золотые языки принялись лизать её, лодыжки почернели, носки сандалий начали заворачиваться.

– Я отказалась! – возвысила охрипший голос Энона. – И он скончался. Мой единственный любимый, любовник и муж, ушёл из жизни. Умер в ужасных мучениях, осыпая весь мир проклятиями. Мы со служанками хотели сами сжечь труп – дать моему бедному, обречённому Судьбой супругу достойное погребение. Но деревья стары и тверды, их так тяжело рубить, а мы всего лишь слабые женщины… Простое дело, но я не справилась даже с ним. Увидев, как жалко мы почтили останки благородного Париса, Феб Аполлон вторично смилостивился над павшим врагом, квитировал обгорелое тело назади выбросил на поле боя из Медленного Времени, будто бы сын Приама сгорел в сражении.