– А если нам понадобится захватить сувенир на обратном пути? – в тон ему ответил моравек. – Орфу, ты где?

– Сейчас – в нижнем корпусе. Встретимся в отсеке для Больших Пистонов.

– Что-нибудь вроде минералов? Образцов почвы? – спросил Хокенберри.

Он был ещё юношей, когда нога человека впервые ступила на Луну. Нахлынули воспоминания. Задний двор родительского дома. Крохотный телевизор на столике для пикника, провод удлинителя тянется к летнему домику. На экране – призрачные черно-белые снимки моря Спокойствия. И где-то над головой, сквозь крону дуба, мерцает сам полумесяц.

– Что-нибудь вроде людей, – отозвался Манмут. – Тысячи, а то и десятки тысяч человек. Держись, мы идём на стыковку.

И моравек беззвучно велел отключить голографические порты. Стыковка с вертикально установленным корпусом под прямым углом на высоте более тысячи футов – зрелище не из приятных, тут кого угодно затошнит.

Во время осмотра Хокенберри почти не задавал вопросов, а говорил и того меньше. Он-то воображал технологии, превосходящие всякое воображение: виртуальные панели управления, исчезающие по мысленному приказу, кресла, сконструированные из энергетических полей, обстановка, приспособленная для невесомости – без малейшего намёка на верх или низ, – а вместо этого словно попал на гигантский пароход конца девятнадцатого – начала двадцатого я. Казалось, его заманили на экскурсию по какому-то КПС^[13].

Гостя вдруг осенило. «Титаник» – вот на что это похоже!

Все до единого приборы – физические, из металла и пластика. Кресла – их около тридцати – тоже, причём довольно громоздкие, судя по пропорциям, явно рассчитаны не на людей. Как и длинные бункеры с переборками, отделанными металлом и нейлоном. Целые палубы заняты высокотехнологическими с виду стойками, на которых покоятся саркофаги для тысячи солдат-роквеков. Наученные печальным опытом марсианского путешествия моравеки решили на сей раз явиться вооружёнными и готовыми к битве. Манмут разъяснил, что парни проведут время полета в состоянии, далёком от сознательного, но и не похожем на смерть.

– Приостановка жизненных функций, – кивнул Хокенберри.

Всё-таки он иногда посматривал научно-фантастические фильмы. В конце концов, их семья успела обзавестись кабельным телевидением.

– Не совсем, – ответил европеец. – Но в принципе очень похоже.

Вокруг были трапы, широкие лестницы, подъёмники и про чий механический хлам. Шлюзовые камеры, лаборатории, оружейные отсеки… Мебель – да, здесь даже стояла мебель, – смотрелась громоздко и неуклюже, как если бы лишняя тяжесть не могла никому помешать. Из пузырей управления открывался вил на края Стикни; выше нависал Марс, а ниже, среди рабочих огней, копошились крохотные моравеки. Общие столовые, камбузы, каюты отдыха и душевые предназначались, как поспешил объяснить Манмут, для желающих людей-пассажиров на случай, если таковые появятся.

– И сколько пассажиров сюда влезет? – осведомился Хокенберри.

– Самое большее – десять тысяч, – отозвался провожатый Мужчина присвистнул.

– Ну, прямо Ноев Ковчег!

– Нет, – покачал головой европеец. – Лодка Ноя составляла триста локтей в длину, пятьдесят в ширину и три десятка в высоту, что в переводе означает соответственно четыреста пятьдесят, семьдесят пять и сорок пять футов. К тому же там было всего три палубы общей вместимостью в миллион четыреста тысяч кубических футов и тоннажем в тринадцать тысяч девятьсот шестьдесят тонн. А наш корабль не только в два раза выше, но и в полтора раза шире диаметром, хотя местами раздувается ещё больше, и вмещает он аж сорок шесть тысяч.