— Дорогой, ты промокнешь! — воскликнула Рита с такой страстной наивностью, что это выглядело бы забавным, если бы дело не достигло той стадии, когда что-то должно было произойти.

   Я направился с Ритой к парадной двери бунгало. Она судорожно сплетала пальцы рук. От нее исходил запах алкоголя.

   — Я не могу этого выносить, — тихо сказала она. — Мне лучше умереть.

   — Не болтайте вздор!

   — А вы уверены, что это вздор, доктор Люк? Мне так не кажется.

   — Это не важно. Просто скажите, что за игру вы затеяли.

   — Значит, вы видели нас в беседке? Так я и думала. Ну, мне все равно.

   — Я говорю не о беседке. Меня интересует, кто перерезал телефонные провода.

   Рита резко остановилась, сдвинув тонкие брови. Выражение ее лица было настолько ошеломленным, что я не мог сомневаться в ее искренности.

   — О чем вы? Я не перерезала никаких проводов. Я ничего о них не знаю. — В глазах Риты мелькнуло любопытство. — В нашем доме перерезали провода? Что, по-вашему, это значит?

   Не дав мне шанса ответить, она открыла дверь и вошла.

   Большая гостиная бунгало была освещена, как и столовая позади нее. Обитая белым и голубым атласом, на котором играл мягкий свет ламп под желтыми абажурами, гостиная не обнаруживала никаких признаков упадка или пренебрежения. Над камином висел портрет Риты, написанный Полом Феррарсом. Медные подставки для дров сверкали, на полу лежали плотные ковры, а на столике сбоку стояли бутылка и сифон.

   Алек Уэйнрайт сидел возле приемника, держа в руке стакан виски с содовой.

   — Э-э… привет, дорогая моя, — пробормотал он и сделал глоток, который, казалось, согрел его. — Мы искали тебя.

   — Барри и я были на теннисном корте, — сказала Рита.

   — Хорошо провели время?

   — Да. Ты уже установил затемнение? Не забывай, что у Марты свободный вечер.

   — Твой маленький муженек все сделал, дорогая, — отозвался Алек, вертя в руке стакан. — Этим вечером мы отлично позабавимся.

   Рита походила на королеву из трагедии. С большим трудом ей удавалось скрыть стиснутые зубы. Казалось, она разрывается между искренней нежностью к Алеку, который делал явные усилия выйти из ступора, и столь же искренним желанием запустить в него чем-нибудь. Первое чувство одержало верх. Рита заговорила спокойно и даже ласково:

   — Что мне рассказывал доктор Люк о том, будто кто-то перерезал телефонные провода?

   Лицо Алека омрачилось.

   — Наверняка работа чертова Джонсона! — воскликнул он. — Пробрался сюда и перерезал их, чтобы насолить мне. Это не страшно, но если нам понадобится позвонить в пожарную команду или полицию…

   — Я хочу выпить, — прервала Рита. — Кто-нибудь может мне налить?

   — Все на столе, моя прелесть. Наливай себе сама. Сегодня мы не позволим доктору запугивать нас. Это особый вечер.

   — Я хочу выпивку со льдом! — почти закричала Рита.

   Она сразу же попыталась улыбнуться мне, указывая, что все в порядке, но ее руки заметно дрожали. Рита прошла в столовую. Каблучки ее сандалий стучали по деревянному полу. У двери в кухню она остановилась и повернулась.

   — Лучше бы мне умереть! — крикнула Рита через две комнаты не слишком громко.