– Если земным странам это известно, значит, это не они совершают нападки на Новый Рим. Страх перед Синанджу не позволил бы им занести на него коварную руку. Следовательно, это происки другой, неземной, цивилизации.

– Оставим марсиан в покое. Послушай, если уж ты настаиваешь на том, чтобы поехать вместе со мной, тогда давай поспешим.

– Я еду, – решительно промолвил Чиун.

– Только никаких пароходных кофров.

Чиун презрительно фыркнул.

– Я не буду готовиться к космической экспедиции, пока не получу официального приглашения. У меня есть гордость.

– Вот и хорошо. Думаю, у тебя вряд ли сохранилась та «тройка», которую ты завел несколько лет назад в пору последнего увлечения Западом?

– Если я появлюсь в таком наряде, это увеличит мои шансы отправиться за пределы земного мира?

– Не повредит, – сказал Римо.

– Тогда готовь алую колесницу. Я мигом.

Римо, не в силах сдержать улыбки, пошел разогревать «колесницу».

Эта самая колесница была одним из условий, оговоренных в контракте Римо. Римо настаивал, чтобы ему было предоставлено такое средство передвижения, в котором он чувствовал бы себя в безопасности в окружении безумных бостонских водил. Оно должно выдерживать боковые удары и удары в лоб, которых трудно избежать на улицах Бостона. Кроме того, оно должно быть красного цвета.

Последняя колесница представляла собой бронит рованный вездеход многоцелевого назначения. Вид он имел довольно неказистый, но Римо решил, что и так сойдет. То, что годилось для Арнольда Шварценеггера, сгодится и для Римо, рассуждал он.

Несмотря на минусовую температуру, двигатель завелся мгновенно.

Минуту спустя из дома появился мастер Синанджу. Он был в строгой черной «тройке», которая ничем не отличалась бы от обычных костюмов, если бы не одна деталь – портной, идя навстречу пожеланиям Чиуна, скроил такие широкие рукава, что теперь они хлопали на ветру подобно шароварам.

Это позволяло мастеру Синанджу прятать ладони в рукавах, чтобы не являть миру – которому по большому счету не было до него дела – своего позора в виде изувеченного ногтя.

Чиун занял свое место, взревел мотор, и Римо сдал назад, выезжая со стоянки.

Стояла ночь, и Юго восточное шоссе было практически пустынно. Миновав туннель Тэда Уильямса, они прибыли в международный аэропорт Логана, оставили машину на стоянке и первым же рейсом вылетели в Орландо, штат Флорида. Этот рейс оказался последним в ту ночь.

Самолет был не то чтобы совсем пустой, но стюардесс на борту было раза в два больше, чем пассажиров. Римо, испугавшись, как бы всем им не пришла в голову идея скоротать время полета у него на коленях, наклонился к Чиуну и шепнул ему на ухо:

– Скажи им, что я в коме.

– Но это же неправда, – возразил мастер Синанджу.

– Я и не говорю, что это правда. Просто соври им ради меня.

– Я сам придумаю, что им соврать, – буркнул Чиун.

– Только соври так, чтобы меня не будили до конца полета. – С этими словами Римо подложил под голову подушку и мгновенно уснул.

Первая стюардесса подошла к ним, как только «Боинг 747» взмыл в ночное небо.

– Можете не беспокоиться, – сказал ей Чиун. – Он «голубой».

– Да, он чем то напоминает «голубого».

– Он очень очень «голубой».

– Жаль, черт побери.

Вторая приблизилась со словами:

– Скажете мне, когда он проснется, хорошо?

– Зачем? – не понял Чиун.

– У меня кое что есть для «голубых».

– Он к тому же ВИЧ инфицированный.

– Он что, какая нибудь знаменитость?

– Он больной.