И она благодарно улыбнулась мне.

А я улыбнулся ей в ответ.

Младшая сестра

– Я подожду в коридоре, – шепнул мне учитель, и я вошёл в палату один. Там было очень мило, стены красиво окрашены в разные цвета. Только запах стоял ужасный: воняло средствами дезинфекции, лекарствами и завядшими цветами. Повсюду стояли вазы с букетами и открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления. На подоконнике парадным строем галопировала целая армия игрушечных лошадок. Я чуть было не повернул обратно.

На краешке кровати сидели Анна и Дональд, Марлона не было – наверное, он в школе. Анна держала Мелоди за руку, а Дональд разговаривал с дочерью, как с маленьким ребёнком:

Мелоди, скрестив руки на груди, упрямо смотрела на отца:

– Нет, папа, там были только животные, и они дрались друг с другом, две пумы и несколько медведей, а потом ещё прилетел орёл…

– Милая, это невозможно…

Только тут они заметили, что кто-то вошёл. Я и в человеческом облике двигался практически бесшумно.

– Джей! – радостно воскликнула Анна, вскочила и крепко прижала меня к себе. Слёзы лились у неё из глаз. – Джей, спасибо! Спасибо тебе! Спасибо! Вы нашли Мелоди там, в горах. Это самый лучший подарок в моей жизни. С тобой всё хорошо? Ты сильно поранился?

Я обнимал её и не знал, что ответить. Это же из-за меня похитили Мелоди, и я просто постарался исправить свою вину. А что касается моего самочувствия – у меня болело просто всё. Шерри Плеск перебинтовала мне полтела. Но рассказывать об этом мне не хотелось: тогда придётся ещё больше врать.

Поэтому я просто пробормотал что-то невнятное, и меня пустили к Мелоди. Она казалось такой маленькой и худенькой в моих объятьях! Как птенчик с полыми косточками – только так он потом может научиться летать. Но когда она заговорила, стало ясно, что она вовсе не испуганная птичка:

– Мама, папа, я хочу поговорить с Джеем наедине.

Родители удивлённо посмотрели на неё.

– Милая, но как же так… – начал было Дональд.

– Прямо сейчас. Пожалуйста.

Не сразу, но Анна и Дональд всё-таки позволили себя уговорить, вышли и закрыли за собой дверь. Я присел на освободившийся край кровати. Мне было не по себе. Что задумала Мелоди? Она внимательно посмотрела на меня и склонила голову набок, как сорока:

– Там, на горе, ведь это был ты, верно? Ты был пумой?

Что мне ответить? Можно было, конечно, сказать «Ты с ума сошла» или «Не понимаю, о чём ты». Но я не смог. Я помнил, как она тогда на меня взглянула. И я был безумно рад, что она жива! Я ведь, как никто другой, знал, что её жизнь висела на волоске. Она заслужила узнать правду.

– Да, это был я.

– Я узнала тебя по глазам. И ты тогда двигался так же, как сейчас.

– Скорее наоборот, – пробормотал я.

– Рассказывай! – скомандовала Мелоди.

Вправе ли я доверить ей мою тайну? Это ведь не только мой секрет. А Мелоди, сколько я её знал, была противной восьмилетней девчонкой. Кто поручится, что она удержит язык за зубами? А вдруг она однажды разозлится на меня и всё выболтает?

– Это большой секрет, не знаю, сможешь ли ты сохранить его в тайне, – честно сказал я ей.

– Клянусь своей жизнью, – ответила Мелоди, да так серьёзно, как никогда раньше.

Я понял, что теперь мы связаны навечно. Если ты спас кому-то жизнь, то отношения ваши навсегда изменились. Что-то подсказывало мне, что теперь Мелоди не будет ревновать меня к Анне. Потому что она знает, что приобрела нечто очень ценное – ещё одного старшего брата.