Культурная часть вечера лежала на Авдотье. И она справлялась с этим блестяще. Откуда-то достала гитару и достаточно мастерски играла на ней, пела проникновенным голосом романсы. Потом читала рождественские стихи — тоже проникновенно и искренне.

Все же ей в актрисы надо было идти, а не в террористки-бухгалтерши. Но куда тогда девать всю ее взрывоопасную, как нитроглицерин — не взбалтывай, взорвется, — ненависть?

В расслабленной атмосфере праздника я даже стал воспринимать сидящих за столом не как лютых врагов и кровавых нелюдей, а как заплутавших, ожесточившихся, натворивших немало зла, но все же людей. Ибо пока в тебе живет светлый дух Рождества, ты не безнадежен. Ты все еще человек.

Впрочем, благодушие это держалось недолго. Собравшиеся постепенно начали спускаться с небес на землю, предаваться воспоминаниям о прошлом и планам на будущее. А потом пошли тосты — один велеречивее другого.

Вот поднялся Конторщик с затуманенным воспоминаниями о былом взором, сжимая рюмку крепко, как наступательную гранату.

— Мы как волчата росли в нашем дворянском приюте. Грызлись за будущее. И выгрызали его. А большевики его отняли. Выгрызенное с таким трудом. И кого мы будем грызть? Их. До последнего вздоха. Даже если зубы сточатся. Праведная ненависть — наше все. Соглашательство и слабость — наша погибель. Погибель духовная, которая страшнее физической. Рождество — символ возрождения. За Россию, которая возродится, сбросив с себя накипь большевизма!

В следующих тостах тоже привычно и витиевато проклинали проклятых большевиков, и очарование рождественской ночи ушло у меня окончательно. И снова стало тоскливо.

— Ну, с Рождеством. Чтобы наш огненный меч был карающий и безжалостный, — напоследок выдала Авдотья и добавила: — Гер э питиэ нэ сакорд па, как говорят французы. Война и жалость непримиримы.

И тут что-то щелкнуло в голове от этих иностранных слов. И возникла идея. Слабенькая такая, хиленькая ниточка появилась. Но ведь самая тонкая нить может оказаться в итоге нитью Ариадны.

Так, мне нужна новая экстренная встреча с куратором!..

Глава 31

Экстренные рандеву. Что-то зачастили мы с ними в последнее время. И наверняка это не последнее. Летят в бездну все правила конспирации, графики встреч. Нет теперь встреч по графику. Только экстренные. Хотя оно и неудивительно. Операция входит в стадию реализации.

Эх, связь, связь. Самое тонкое в работе разведчика и внедренного агента — своевременный обмен информацией с руководством и оперативное получение надлежащих инструкций. А тут всегда проблемы. Иногда просто неразрешаемые.

Впрочем, в своем городе все же решать их легче, чем в каком-нибудь Париже. Для срочных контактов у нас проработана система меток, уведомлений, почтовых ящиков. А с недавнего времени есть еще и телефоны-автоматы. Удивительная это вещь, абсолютно нивелирует расстояния, и звонить можно с любой точки города, не ломая голову, как дорваться до аппарата. Хорошее подспорье агенту. Хотя тоже не панацея. Подать условный сигнал, схватив трубку в дощатой деревянной будке, нетрудно. Но по насущным проблемам вдоволь не поговоришь — слишком много народу на проводах висит, кому наши секретики знать не только необязательно, но даже вредно для здоровья и долголетия. Так что без личной встречи не обойтись.

Правда, с телефонами-автоматами тоже загвоздка. Болтаясь вокруг Ярославского вокзала, я только с третьей попытки нашел работающий аппарат — остальные были сломаны. Никогда не понимал ненависть вандалов к телефонным будкам.

Позвонил на почтовый ящик. Произнес условленную фразу.