Ужас и отчаяние охватили его: богатство уплыло из рук, а гибель родного дяди оказалась напрасной…

В тот день Раритет, известный всему городу торговец золотом и камешками, в гости к себе никого не ждал. Тем более столь серьезного господина, как Жакан. Потому и ощутил дрожь в руках

сразу, как только, опасливо оглянув в глазок, его узрел. Не было никаких сомнений в том, что незваного гостя привело сюда серьезное дело, коли уж явился собственной персоной, да еще в сопровождении этого своего садиста-охранника по кличке Зуб. Словно прочитав мысли старика, Жакан начал визит с шуточки:

— Чего язык-то прикусил? Никак от нечаянной радости? Приглашай-ка долгожданных гостюшек в комнату, не здесь же о деле говорить!

— О деле — это можно, — хмуро пробормотал торговец и засеменил в гостиную впереди визитеров.

Цель визита Жакан обозначил сразу:

— Слухи тут ходят, будто год назад ты кое-кому весьма ценный камешек сбагрил. Чего только не наплетут — вроде как камушек этот чуть ли не Екатерине Второй принадлежал, а?

— Анне Иоанновне… — нехотя проворчал старик, сообразив, что запираться, особенно в присутствии Зуба, бесполезно, и вмиг догадавшись, какой именно «камушек» интересует Жакана. Закладывать Плетнева ему было не страшно, а вот то, что за Борисом стоял его шеф Бояров… Впрочем, Бояров в данный момент далеко, а Жакан с Зубом — вот они, перед самым что ни на есть носом…

— М-да… — сказал он вслух. — Было дело. Не для себя купил — для солидных людей.

Он вновь примолк, а Жакан истолковал паузу по-своему и достал из кармана пачку зеленых купюр, аккуратно стянутых резинкой.

— Забыл кое-какие подробности, Раритет? Это

бывает. Вот, возьми для освежения памяти… — Пиши, Жакан, адресок. — Старик поспешно протянул руку к купюрам. — Насколько знаю, камешек и сейчас там…

Время впустую Жакан не тратил никогда: в его деле исход порой решали секунды. Тут же и сам предмет не оставлял возможности на расслабуху: выезжавший навечно за рубеж весьма крупный деятель заказ сделал срочный, а следовательно, высокооплачиваемый. Об отъезде его подчиненные и клиенты и ведать не ведали, главное, и проведать не должны были вплоть до свершения факта. И все же, обнаружив у подъезда искомого дома ментовские мигалки, «скорую» и кучу народа, Жиган должен был констатировать печальный факт: он опоздал. Обуявшая Жакана ярость, как ни странно, не только не ослабила, но, пожалуй, усилила раж бандита и желание обрести словно заколдованный камушек. Зря, что ли, он оплачивает услуги очень высокого чина в поганой ментовке, коему присвоил кличку Погон? Жакан не сомневался: завтра же список украденных из квартиры вещей будет у него. И следует отдать ему должное: свое собственное «следствие» он провел как минимум профессионально. Даже с учетом льготных условий, о которых рядовой сыщик и мечтать не смеет… Недаром за изощренные, и впрямь очень хорошие мозги Жакан в криминальной среде считался чуть ли не интеллигентом, и не только благодаря тому, что в свое время, на заре туманной юности, он почти окончил легендарный Физтех.

Отслеженная цепочка привела Жакана в камеру следственного изолятора, где тосковал, дожидаясь своей горькой участи, Наждак, ежедневно моливший Бога, чтобы сокамерники вообще, а гора мяса по кличке Чак в особенности, оставили его в покое. Его молитвы в конце концов, видимо, были услышаны. Правда, в тот момент, когда Чак, пристально оглядев Ваньку с ног до головы, повелительным жестом подозвал трясущегося от страха Наждака к себе, тому и в голову не пришло, что его главной просьбе к Богу суждено удовлетвориться.