Нашли дворецкого.

— Где плотник живёт?

— Да в мастерской и живёт. Он мужик одинокий, семьи нет.

— А где он сейчас?

— Должен быть у себя. Я его никуда не посылал. А что?

— Рама от картины в мастерской у него стоит, и часть позолоты снята. А его самого нет.

— Не может быть! — удивился дворецкий.

Прошли в мастерскую. Увидев раму, дворецкий подтвердил:

— Эта рама, с картины! Ах он мерзавец такой! Пять годов у князя работал, и вот на тебе — украсть решил.

— Думаю, он уже скрылся, — сказал Иван. — Раму отнесите в зал, пусть князь сам решает, ремонтировать её или новую заказывать. Как звали плотника твоего, откуда он?

— Рязанский. Звать Гаврилой, фамилия — Тунин.

— А выглядит как?

— Высокий, худой, жилистый. Бороду носит. А вам зачем?

— В розыск объявим, может, удастся поймать.

— Дай-то бог!

Уже в пролётке Андрей спросил Ивана:

— Ты и в самом деле надеешься, что его задержат?

— Кто его знает, бывало. Депешу в Рязань да по городским заставам, может, и попадётся. А мы своё дело сделали.

— Может, стоило князя дождаться, доложить ему?

— Зачем? Картину найденную он сам видел, раму дворецкий покажет. Ну а то, что вор сбёг, — не наша вина, даст бог — поймаем рано или поздно. Радоваться надо, что злодеяние раскрыли быстро. В самом начале, как приехали мы, ума приложить не мог, с чего начать. С кражами, грабежами, убийствами многажды доводилось разбираться, это привычнее. А вот с похищением картины впервые сталкиваюсь. Всё-таки ты везунчик! Не зря в народе говорят — пьяным, дуракам и новичкам везёт.

— Да я уж и не совсем новичок, — почти обиделся Андрей.

— Э-э-э, нет. Я уже девять лет служу, а всего не постиг. Сегодня вот совсем в тупик встал с картиной этой. Обтереться немного, азы узнать — год нужен, а чтобы опыт приобрести — и десяти мало.

За разговором они не заметили, как пролётка к юстиц-коллегии подъехала.

— А мы разве не к себе? — спросил Андрей.

— Был у генерала Куракин или нет — нам то неведомо. Но по-всякому генералу доложиться надо. Он — наш начальник, самолично задание дал, об исполнении мы должны ему доложить. Есть порядок, и его выполнять надо. Скажу по правде: сделал дело — доложи, причём так, чтобы твоя роль видна была, чтобы начальник тебя оценил. Тогда, глядишь, и классом повысят, и должность новую дадут. Скромность — она только девиц украшает.

Доложились генерал-полицмейстеру.

Выслушав доклад, Чичерин заулыбался:

— Был у меня уже Куракин. Доволен князь, говорит — быстро раскрыли кражу, картину нашли. Молодцы! Да что за картина-то? Дорогая небось?

— Тыщу золотом стоит, из самой Голландии привезена. А посмотрели бы сию картину — срамота одна. Бабы голые, в непристойном виде, с чертями!

Чичерин хмыкнул — то ли одобряя, то ли посмеиваясь.

— Ты, Иван Трофимович, сколько в нынешних чинах ходишь?

— Два года как титулярный советник, ваше превосходительство!

— Вот что. Властью, мне данной императрицей, присваиваю классный чин коллежского асессора с жалованьем по штату.

— Премного благодарен, ваше превосходительство!

— Не меня благодари, уж очень князь просил, чтобы отметили старание твоё. А вот с тобой, братец, даже не знаю, что делать. — Чичерин повернулся к Андрею. — Чин свой ты месяц как носишь — сам присваивал, помню. Следующий чин рановато тебе присваивать, хотя работник ты умелый.