Аня насторожилась, подозревая нечто знакомое, частое в отношении к ней со стороны мужчин.

— …вы мне подробно расскажете, чем это дело кончится. Договорились?

— Договорились, — обрадовалась Аня.

— Можно последний вопрос, Глеб Андреевич? Кто такой Обур?

— По близости созвучия на ум приходят сразу примеры из русского языка. Слова «оборотиться», «обернуться» несколько похожи на этого Обура. Вы не находите, Аня? Обор, обер, окрут… Окрутниками называли раньше одетых по-святочному, в вывернутые тулупы, мехом наружу. «Окурта» тождественно по значению со словом «облако». Вспомните, что я вам рассказывал про тучи, небесные шкуры… Вообще, что-то в этом слове есть кавказское. Это «ур» явно не славянского происхождения… Вряд ли вы услышали от меня что-то полезное. Фольклор, как и философия, прекрасен, но бесполезен с практической точки зрения.

— А я как раз теперь думаю наоборот, — ответила Аня.

Часть четвертая

Свидание с Обуром

Глава 17

— …Однако ж то ли он похитил ее, то ли каким-либо другим путем, но только инфанта становится его женою, и отец ее в конце концов почитает это за великое счастье, ибо ему удается установить, что рыцарь этот — сын доблестного короля какого-то королевства, — думаю, что на карте оно не обозначено…

На Олиных похоронах было очень много людей, знавших и любивших покойную, но не знавших друг друга. Удивительным образом в этот траурный день люди знакомились, разговаривали, обменивались телефонами. Они были абсолютно разными по образованию, достатку и социальному положению, но с нескольких коротких фраз понимали друг друга и сами же удивлялись этому взаимопониманию. Будто все они долгое время состояли в одном тайном ордене, жили и работали далеко друг от друга, но на общее благое дело, а теперь встретились все вместе, и сознание общей тайны объединяло их. Этой тайной была Оля Москаленко.

Даже православный батюшка, отпевавший Ольгу Владимировну, оказалось, учился с ней когда-то в военмехе. Красивый, величавый, увидев Олю в гробу, он вдруг как-то потерялся, даже стал меньше ростом. На некоторое время он пропал, и строгая церковная бабулька искала его. Через какое-то время он приступил к своим обязанностям, но голос и руки его дрожали. Отпевал он ее так искренне, горе его было так неподдельно, что плакали даже посторонние люди, просто зашедшие в церковь.

Сначала Ане было очень тяжело. Ей казалось, что все будут если не шептаться за ее спиной, то по крайней мере про себя думать: «Это из-за нее погибла Ольга Владимировна… Спасая ее жизнь, Оля потеряла свою…» Но скоро Аня поверила в доброту этих людей. Только ее собственная совесть все косилась на нее, все шептала что-то сзади.

Хорошо, что Олин муж нашел какие-то документы, дал кому-то взятку, и ее похоронили на тихом, зеленом кладбище, уже закрытом для простых смертных. Здесь было много деревьев, громко пели птицы, а на могилах было много известных еще со школьной скамьи фамилий.

Поминки прошли как-то быстро. Народу было слишком много, и хотя мест за столом, закуски и выпивки хватало с избытком, большинство посчитало своим долгом ненадолго присесть, помолчать и распрощаться. Остались только самые близкие.

С разрешения мужа Аня вошла в Олину комнату и осталась там одна. Здесь был абсолютный порядок, даже в косметике перед занавешенным черной материей трюмо. В комнате не было ни одной случайной вещи, ничего лишнего. Разве что старая, потертая книга на полочке рядом с ночником смотрелась не на своем месте.