— Перегревается, наверное, — сказал Арифметик. — Вот жара какая!

Водитель сел на свое место, «москвич» заревел как бешеный и умчался по улице Калинина. Мы, конечно, выскочили из-за угла, но кричать: «Такси!» не стали, так как в нашем городе очень трудно взять такси, да и денег у нас не было. На всех четверых мы имели только двадцать три копейки. Когда «москвич» умчался, мы разом вспомнили о них и Генка Вдовин первый вздохнул:

— Пить хочется, как верблюду!

— Давайте, робя, напьемся! — грустно сказал Илюшка Матафонов. — У нас на четыре стакана, да еще останется семь копеек…

Мы подошли к тележке и выпили по стакану воды с черносмородиновым сиропом. Вода была холодная и сладкая, так как Генка Вдовин глаз не спускал с продавщицы, когда она нам наливала в стаканы густой сироп. В животах сразу стало прохладно.

— Хорошая такая водичка! — сказал Валерка-Арифметик. — Всегда бы пил, если бы деньги были… Эх, скорее бы стать взрослым!

— А у Леньки Пискунова вон сколько денег! — рассердился Генка Вдовин. — Три раза пил газированную воду, два раза ел мороженое и кружку пива купил… Почти рубль!

— У жуликов всегда больше денег, чем у честных людей! — тоже сердито сказал Илюшка Матафонов. — А должно быть наоборот… Ну, робя, продолжаем войну с Ленькой Пискуновым! За мной!

— Куда это? — чуть не хором спросили мы.

— К инвалиду дяде Петру… Он все машины в городе знает! Он же механик по автомобилям, хотя сам ездит на инвалидной коляске!

Мы бросились к автобусу и вдруг остановились, позади нас стоял тот самый неизвестный человек, который встретился нам в сосенках. Он глядел на нас прищурившись и тихонько покачивал головой. У меня в животе стало холодно, как перед большой дракой, и пришлось поджать живот и даже подумать, что в нем холодно не от страха, а от газированной воды. «Ой, какой страшный!» — про себя ойкнул я.

— Бежим.

Я побежал к автобусу и только в нем сообразил, что кричал-то я сам… Ну, просто не заметил, как это я закричал: «Бежим!»

— Страшно даже! — шепнул мне Валерка-Арифметик.

Мы беседуем с дядей Петей

Дядя Петя — это тот самый инвалид, которому Ленька Пискунов с дружками насыпал песок в бензиновый бак мотоколяски, но с мотоколяской ничего плохого не случилось.

— Этот дурак Ленька Пискунов ни черта не разбирается в технике, — презрительно сказал мне Валерка-Арифметик. — Если бы он разбирался, то взял бы да открутил у мотора свечу, а в дырку бы насыпал песка… Вот тогда бы от мотора одни ошкурки остались. Даже расточкой цилиндра не поможешь, а в бензиновом баке фильтр есть…

Но дядя Петя все-таки целых два часа промывал бак и тихонько ругался. Дядя Петя вообще тихий, спокойный, неторопливый, всегда улыбается. Роста он маленького, потому что на протезах, а вот руки у него громадные. Вот честное слово, кулак дяди Пети только чуточку меньше, чем два кулака моего папы. Мускулы на руках у дяди Пети такие, что ни у одной скульптуры древних греков и римлян таких нету. Это потому, что раньше дядя Петя ездил на ручной коляске.

Я тогда был совсем маленьким, но помню эту ручную коляску дяди Петра. Там было две ручки, которые он то тянул на себя, то, наоборот, толкал от себя, а когда ему нужно было поворачивать вправо или влево, то он на больших ручках вертел маленькие ручки. Забавная была коляска! Мы всегда сбегались на нее смотреть, и каждому хотелось покататься. А года два назад дяде Пете выдали коляску с мотором, на которой он ездит до сих пор.