– А что до антоновки в Подмосковье, – медленно сказал Плужников, – то скоро у тебя такая возможность представится, Алена.

– В каком смысле? – удивилась она.

– В Москву полетишь.

– Как в Москву? – Алена перестала крутить кофемолку и в недоумении повернулась к Зорину: – Ты же сказал по телефону, что все просто откладывается и через несколько дней я должна оказаться там… на Западе… с Петром.

– Принято другое решение, – сухо ответил майор, все еще стараясь не смотреть на Алену.

– Что значит: «другое решение»? Как? Почему? – дрогнул ее голос.

Алена невольно сделала шаг к Зорину. Тот вскочил со стула, отпрянул и, нервно повысив голос, замахал руками:

– Ты… ты офицер разведки! Ты должна знать, что… как это… приказы не обсуждаются!

Алена повернулась к Плужникову.

– Товарищ генерал… – ее глаза увлажнились слезами. – Это же нечестно… несправедливо… Я должна быть там! Мне надо…

– Вот о чем я и говорил, – фыркнул Зорин. – Сразу в слезы, сразу истерика!

– Алена, – вздохнул Плужников, вставая и направляясь к выходу, – это действительно приказ. И так будет лучше и для тебя, и для Петра. На сборы есть несколько часов. Ровно в 19:00 майор заедет за тобой и отвезет в аэропорт. Полетите вместе.

Зорин распахнул перед генералом дверь.

– А кофе?.. – пролепетала Алена в надежде задержать Плужникова и, может быть, уговорить его изменить решение.

– В следующий раз, спасибо, – махнул рукой генерал и вышел. Зорин последовал за ним.

Губы Алены задрожали, очертания захлопнувшейся двери расплылись в ее заполненных слезами глазах. На улице заурчал мотор, зашуршали шины отъезжающего автомобиля. Алена не выдержала – со всего размаха швырнула кофемолку об дверь!

* * *

– Бац! – звонко ударила клюшка для гольфа по мячу, и тот, описав в воздухе замысловатую кривую, приземлился всего в паре шагов от заветной лунки.

Линдон Джонсон самодовольно улыбнулся, поменял клюшку на другую, предназначенную для завершающих ударов, и зашагал по лужайке к мячу. Профессиональные игровые поло и бриджи Джонсона яростно контрастировали с броским голубым костюмом, франтоватым желтым галстуком и в тон ему носовым платком, игриво выглядывающим из нагрудного кармана директора Федерального бюро расследований Эдгара Гувера.

– Материалов вполне достаточно, чтобы подпортить им веселую жизнь! – едва поспевая за размашистым шагом вице-президента, тараторил директор ФБР. – Фотографии, записи разговоров, письма…

Джонсон остановился у лунки и резко развернулся к Гуверу:

– Скажите, за что вы их так ненавидите?

На мгновение Гувер замялся, вглядываясь в холодные глаза вице-президента.

– А вы… разве нет? – испуганно выдавил из себя Гувер.

Джонсон выдержал паузу, сверля директора ФБР пронизывающим взглядом, и улыбнулся:

– У меня личные счеты. Этот сосунок украл мое право быть кандидатом в президенты на партийных выборах. Но вот вы? За что? Мне просто интересно…

– Ну… – неуверенно начал Гувер, – за всю историю Соединенных Штатов не было президента слабее. Провалил внешнюю политику, не может решить кубинскую проблему, заигрывает с Хрущевым, вместо того чтобы стукнуть кулаком по столу и показать, кто в мире хозяин. Он ни черта не смыслит в экономике – давит крупнейшие монополии, вместо того чтобы на них опираться.