– Прямо сейчас? – поднял голову Бабуш.

– А чего оттягивать? – удивился Сидельников. – Иди паря, ждут тебя.

Секретарь парткома был не один. Кроме него, в кабинете сидел незнакомый Бабушу мужчина. На первый взгляд он ничем не отличался от любого другого человека, разве что неопределенным возрастом и некоторой безликостью. Одет он был в гражданский костюм, но вся выправка этого человека свидетельствовала, что военная форма ему хорошо знакома.

– Солнцев, – представился незнакомец

– Бабуш… Александр, – неловко проговорил Бабуш.

– Товарищ хочет познакомиться с вами и побеседовать, – сказал секретарь и отошел к окну.

– А чего со мной знакомиться, – пробурчал Бабуш. Родился здесь, учился тоже здесь, военную форму надел в сентябре сорок первого. Воевал. Два ранения. Демобилизовался в сорок шестом. Сразу же пошел на завод. Женат. Один ребенок – сын Толя, шесть месяцев.

Солнцев и секретарь парткома переглянулись и засмеялись.

– Я так и думал, – сказал Солнцев.

– А чего вы хотели? – пожал плечами секретарь. – рабочая косточка.

Тем не менее, разговор получился долгим и обстоятельным. Солнцев задавал вопросы, уточняя скупые данные анкеты, которую Бабуш заполнял при поступлении: какие награды, за что награжден, где конкретно воевал, получал ли предложение стать кадровым офицером.

– Получал, – сказал Бабуш. – Но не остался. Домой хотелось.

– Немецким языком владеете? – спросил Солнцев.

– В объеме школьного курса, – усмехнулся Бабуш. – Ну и потом в окопах навтыкался, да и в Восточной Пруссии подучился самую малость.

Он прищурясь оглядел Солнцева и неожиданно спросил его:

– Вы из МГБ?

Солнцев и секретарь парткома вновь обменялись короткими взглядами.

– Почему ты так решил? – спокойно спросил Солнцев,

– Вопросы специфические, – сказал Бабуш. – Я в разведроте не один день пробыл. Угадал?

– Угадал, – в тон ему отозвался собеседник. – Значит, и предупреждать тебя не надо?

– Язык за зубами держать? – поинтересовался Бабуш. – Не надо. Только вы зря на меня время тратите, не шпион я и не военный преступник.

– Конечно, – без улыбки сказал Солнцев. – Вы – язва, Александр Николаевич. И чересчур догадливы. Значит, чего сослуживцам сказать, сами придумаете. А еще через месяц Бабуша вызвали в райком партии.

Милиционер на вахте спросил, куда он идет, выслушав Александра, обстоятельно разъяснил, где находится кабинет. В приемной, куда Бабуш попал, уже сидели с напряженными лицами несколько человек. Казалось, что они обдумывают ответы на вопросы, которые им будут задавать.

Бабуш принял независимый вид и сел на свободный стул.

Однако долго ему сидеть не пришлось,

– Бабуш Александр Николаевич здесь? – спросила вышедшая в приемную женщина.

Бабуш встал.

– Проходите, – сказала женщина.

Бабуш вошел в кабинет. В кабинете буквой «Т» стояли столы. За малым столом сидел среднего роста худощавый человек с утомленным лицом. Он был в белой рубахе с завернутыми рукавами. Это был первый секретарь. За длинным столом, накрытым зеленым сукном, сидели десятка полтора людей, которые внимательно смотрели на Бабуша, Александру вдруг стало холодно и неуютно. Захотелось сжаться и стать маленьким, лишь бы избежать столь пристального внимания сидящих в кабинете людей.