— Я помогу вам отнести чемодан, — предложил я.

Речь шла не о вежливости или доброте. Мне просто не терпелось избавиться от него. Он отказался.

— Документы на машину в ящике для перчаток. Ах да! Подождите. Я должен отдать вам кое-что.

Он расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана плотно сложенные листки.

— Это мои продовольственные карточки. У меня есть другие, на новое имя. Доставьте мне удовольствие.

Он силой засунул их в карман моего плаща.

— Ну что ж, мсье Прадье, настало время прощаться. Желаю вам всего хорошего. Вы были мне настоящим другом. Еще раз спасибо.

— Доброго пути, — сказал я в свою очередь, а про себя подумал: «Только не вздумайте возвращаться!»

Он подхватил свой чемодан и исчез во тьме. Где-то в ночи слышалось громыхание поезда. Я глубоко вздохнул. Конец кошмару…

Так он уехал? Да, мой бедный Кристоф. Уехал. Позднее я был с лихвой вознагражден за подвиг, которого не совершал. Я стал героем. Ну как же, человек, который убил предателя Плео! Увы! Я никого не убивал. Но подумай сам. На том этапе моей печальной истории я еще ни в чем не был виноват. Я твердил себе это долгие годы спустя. Ведь тогда, на той продуваемой ветром площади, я и подумать не мог, что стою на краю катастрофы. По воле жестокой судьбы, сам того не ведая, я очутился в ловушке. Правда, ловушка еще не захлопнулась. Что я собой представлял в ту пору? Ровным счетом ничего. Безвестный учитель без всякого будущего. Рядовой участник Сопротивления без особых заслуг. Влюбленный без надежды на взаимность. Ничем не примечательный человек. Я и собирался оставаться таковым. Никто никогда бы не узнал, что я помог Плео бежать, и Плео вскоре был бы забыт. Итак, я включил мотор — этого жеста оказалось достаточно, чтобы решить мою судьбу.

Из Риома я хотел выехать через бульвар Клемантель. Двигатель работал ровно. Сам я, откровенно говоря, не думал конкретно ни о чем. Мне хотелось спать. Безумно хотелось спать. И вдруг у выезда на дорогу в Клермон-Ферран я наткнулся на полицейский контроль.

На обочине стоял фургончик, трое полицаев в касках, с автоматами в руках преградили мне путь. Я затормозил. Один из них направил на меня свет карманного фонаря. Пока я опускал стекло, он успел изучить салон машины.

— В чем дело? — спросил я.

— Выходите.

— Но я…

— Выходите.

Он доставил меня к фургончику.

— У машины врачебный номер, — сказал он остальным.

— Обыщи ее, — приказал офицер. — А вы предъявите документы.

Он изучил их при свете своего фонаря. Внутри у меня все похолодело, я уже знал, что произойдет дальше.

— Вы учитель, мсье Прадье. И почему-то разгуливаете ночью на машине врача.

К нам подошел третий, держа автомат наготове.

— Я одолжил ее на время, — сказал я в ответ.

Повысив голос, он спросил того, кто изучал содержимое отделения для перчаток в салоне «Ситроена»:

— Нашел что-нибудь?

Полицай высунул голову из дверцы.

— Автомобильные документы на имя доктора Плео. Кроме того, есть Ausweis.

— Странно, — заметил старший. — Придется его забрать. Ну, живо. Руки скрестить над головой — и в фургон. Поль, следи за ним.

— Но я же ведь ни в чем не виноват.

— В дежурной части разберемся, — сказал тот, кого назвали Полем, и ткнул дулом своего автомата мне в спину.

Едва успев сесть, я побелел от ужаса, почувствовав в заднем кармане маленький пистолет. Я пропал. Я погиб. Ехали мы совсем недолго. Я снова очутился в Риоме.