Переехав еще один широкий мост, Кошмарик свернул налево, и скоро они уже летели по Приморскому шоссе. Кончились городские дома, пошли мелькать перелески, заснеженные поляны, и Володя некстати подумал: «А за городом снег лежит. Хорошо бы на лыжах, с папой...»

Обернулся и увидел, что машина с темными стеклами с каждой минутой подходит к ним все ближе и ближе.

— Кошмарик! — завопил Володя. — Зачем ты едешь туда?! За городом они убьют нас! Они на хвосте, на хвосте!

Кошмарик, словно желая проверить, обернулся. Володя увидел, что все его белесое лицо стало буквально черным от грязи, летевшей из-под колес идущих впереди машин. Кошмарик взглянул на преследователей, вместо ответа, отпустив одной рукой руль, сунул руку за пазуху, и Володя увидел, что ему протягивают пистолет.

— Держи! Держи! — прокричал Кошмарик. — Это — газ! Когда подъедут ближе, стреляй в форточку, в водителя!

Отдельные слова заглушались ревом мотора, но смысл фразы Володя уловил. Он принял пистолет, зачем-то разглядел его, держась одной рукой за Кошмарика, — это был шестизарядный револьвер, очень похожий на боевое оружие, и вдруг Володе стало на душе очень спокойно, точно именно в этой черной железке и заключалось его спасение. «Теперь пусть попробуют! сказал он сам себе. — Пусть-ка попробуют...»

А автомобиль бандитов все приближался и приближался к мотоциклу. Скоро машина почти поравнялась с «коньком» Кошмарика и стала обходить его слева, но Кошмарик, видя это, почти выехал на полосу встречного движения, и преследователи были вынуждены попробовать осуществить обгон справа. Через несколько минут машина была на одном уровне с мотоциклом, и Володя, повернув голову влево, увидел водителя, сидевшего за рулем, потому что боковое стекло было наполовину опущено. Правил машиной сам Паук, а Дима сидел рядом, на одном с ним сиденье. Володя в эту страшную минуту, когда его нервы буквально ныли от напряжения, ясно видел каждую деталь, и, странно, голова его была совершенно чиста, мысль рождалась отчетливой, выпуклой, будто он не несся сейчас со скоростью сто километров в час по мокрой дороге.

Вдруг Володя увидел, что в руках Димы блеснул предмет, очень похожий на пистолет. С этим предметом Дима пытался за головой Паука приблизиться к раскрытому боковому окну, и Володя понял: «Он хочет стрелять в меня! Стрелять!» Машина находилась буквально в метре от него и двигалась параллельно мотоциклу. Еще мгновение — и Дима, как показалось Володе, на самом деле выстрелил бы. Но тут, желая опередить Диму, вытянув руку, Володя поднял револьвер, почти дотянувшись его стволом до открытого окна машины. Сделал ли это Володя, испугавшись, он бы не сказал определенно. Да, скорей всего он просто испугался того, что Дима выстрелит. Но еще сильней был испуг Паука. Володя видел, что, заметив пистолет в руке мальчика, старый бандит с ужасом уставился на него, его руки непроизвольно повернули руль автомобиля влево, как бы желая отвести беду, и тут случилось непредвиденное — машина преследователей на огромной скорости съехала в кювет и с грохотом, какой издает обычно пустая железная бочка, стала кувыркаться по засыпанной снегом земле.

Володя с ужасом смотрел, круто повернув голову, на кувыркающуюся машину, понимая, что люди, находящиеся сейчас в этом автомобиле, или страшно покалечены, или даже убиты, но одновременно с острым чувством жалости к этим дурным людям, но все же людям, Володя ощутил и сладкое чувство облегчения — он был спасен!

— Кошмарик! Они разбились! Разбились! — проорал Володя своему вознице, и Кошмарик только кивнул — он все прекрасно видел.

Однако Кошмарик не остановил мотоцикл даже и после того, как проехал на той же скорости еще километра три. Он затормозил лишь у бензоколонки и к Володе почему-то не повернулся. Долго сидел, дожидаясь своей очереди, о чем-то размышляя, шмыгая носом.