— Нет, не подходит, — решительно отказался Володя и снова дотронулся до своего разбитого носа. — У меня есть другой план, без мордобитий. Морду, впрочем, могут самому Белорусу набить. Если получится, тут же идем с тобой в одно местечко, в мой тайник, забираем Боттичелли и загоняем за пол-лимона баксов — дешевле не отдам. Получишь за помощь десять тысяч долларов. Тебе довольно?

— Хватит, — стараясь казаться равнодушным, сказал Кошмарик, вначале пошевелив губами, мысленно переводя «зеленые» в рубли.

После ужина в кафе Кошмарик довез Володю до метро, и они расстались. Кошмарик помчался в коммуну, а Володя домой, унося с собой картину кисти великого Браша, дважды сослужившую ему сегодня службу.

Домой Володя поспел до прихода отца, как смог отчистил куртку, вымылся под душем и стал дожидаться появления отца, обещавшего прийти сегодня поздно. Так и сидел за письменным столом, разложив перед собой учебники, хотя в школу завтра и не собирался идти. Просто Володя уже втянулся в эту двойную жизнь, и она ему очень нравилась, забавляла и веселила его. Теперь каждому, кто обращался к нему, он мог подсунуть, исходя из обстановки, свою особенную маску. И этих масок в коллекции Володи становилось все больше и больше.

***

Утром Володя полез в холодильник и увидел, что он абсолютно пуст. «Да, папка совсем распустился, — подумал Володя, — надо будет указать ему на недостатки. Ладно, сбегаю в сосисочную...»

Кое-какую мелочь ему разыскать удалось. Оделся и вышел за порог. В сосисочной народу почти не было. Володя взглянул на ценник и ахнул — одна сосиска стоила ровно столько, сколько денег имелось в Володином кармане. Правда, мальчик мог купить еще кусочек хлеба, но на чай уже ничего не оставалось. «Ну и цены — с раздражением подумал он. — Грабят народ». Особенно противно стало у него на душе, когда он заметил на толстой роже раздатчицы сосисок презрительную улыбку, когда она клала на тарелку заказанную Володей сосиску. «Подожди, — подумал Володя. — Скоро я не только все твои сосиски, но все это заведение купить смогу, а ты у меня полы мыть будешь». И Володя представил, как эта толстая женщина пыхтит, моя пол, а он великодушно вручает ей за работу одну-единственную сосиску.

Мальчик взял тарелку и встал с ней за столиком с круглой мраморной столешницей. Принялся за скудную трапезу, но вдруг рядом с ним встал какой-то гражданин, принесший на двух тарелках целую гору сосисок, в соседстве с которыми лежали три яйца и штук пять жареных пирожков. Два стакана кофе с молоком дополняли завтрак гражданина. «Чтоб ты лопнул, — с завистью подумал Володя, потому что ему было очень стыдно за свою нищенскую еду. — Ничего, скоро я...»

Но додумать мысль или скорей мечту он так и не сумел, мужчина произнес: «Эх, люблю я вас, хорошие мои...» И стал одну за другой уписывать сосиски. Потом он неожиданно подмигнул Володе и заявил, уже обращаясь лично к мальчику:

— Слушай, я, кажись, пожадничал, много набрал. Возьми-ка ты у меня штучки три, не брезгуй, я еще не трогал их.

И не дожидаясь, покуда Володя даст согласие, скатил со своей тарелки на тарелку Володи даже не три, а целых четыре сосиски. Володя буркнул щедрому дядьке «спасибо» и присмотрелся к нему — лицо мужчины было замечательным! Глаза его были веселыми, искрящимися смехом, но такими маленькими, что подошли только бы одной свинье. Зато его нос был крупным, вытянутым, а на конце расплющивался и даже раздваивался немного, точь-в-точь как у утки. В общем физиономия незнакомца выдавала в нем характер шутника и, наверно, проходимца, как показалось мальчику.

— Ну, чего ты смотришь? Ешь, ешь! — поторопил мужчина Володю. — Разве одной сосиской наешься? Это ж курам на смех, воробышку закусить.