|
– Нервы. Сами понимаете, сестре пришлось многое пережить. – О, да! Подлые, подлые швейцарцы! – А одежды – это… это… наказание, в общем. Вроде покаянной власяницы. – Сестра провинилась? – Да. Слишком много о себе возомнила. Забыла о смирении. – Гордыня – тяжкий грех, – неодобрительно покачал головой Альфред. – В особенности для женщины. – Ну, вот и я о том же. Бурцев улыбнулся. В чем-то он с этим германцем нашел взаимопонимание. Глава 6 В Шварцвальдский замок барона ехали не торопясь – чтобы не отстали спешенные слуги фон Гейнца. Свита поспешала как могла. Бежали пехом по очереди: сначала одни держались за стремя, потом другие. Сменялись как часы. Немцы – одно слово… Незыблемо в седлах сидели только «послы». Ну, и сам барон, разумеется. Аделаида недовольно пыхтела за спиной Бурцева. Ядвига держалась сзади за пана Освальда. Дорога шла через холмистое редколесье. Потом – вдоль густого мрачного леса, где даже в полдень, наверное, солнце – редкий гость. – Шварцвальд, – кивнул на сплошную стену деревьев фон Гейнц. Черный лес… Да, пожалуй, самое то название. Некоторое время двигались молча. Барон, не в силах совладать с собой, все косился на одежды и доспехи «послов». Время от времени царапала Бурцева и его дружинников любопытными взглядами и баронская свита. Это было неприятно. – В чем дело, благородный Альфред? – в конце концов не выдержал Бурцев. – У меня такое впечатление, что вы хотите о чем-то спросить, но никак не решаетесь. Барон смутился: – Это, конечно, тоже не мое дело… – Ладно, говорите, чего уж там. – Простите, благородный комтур. Но неужели… неужели рыцари ордена все еще носят это? За вежливым вопросом Бурцев уловил, нет, не подозрение – насмешку. Что ж, в данной ситуации второе лучше, чем первое. А взгляд фон Гейнца в очередной раз скользнул по ведрообразному шлему-топхельму, притороченному у седла. Да и одной лишь кольчугой без пластинчатых лат здесь, видимо, довольствовались только кнехты да оруженосцы. Тевтонскому комтуру в пятнадцатом столетии, наверное, надлежало обвешиваться более надежной и дорогой броней. Вроде баронской. – Это старый орденский обычай, – хмуро ответил Бурцев. – Выезжать на свершение самых важных дел в тех доспехах, в которых доблестно сражались под крестоносным знаменем наши предки. Чтобы ощущать на себе груз ответственности через тяжесть их брони, чтобы помнить, не опозорить чтобы… Муть, конечно, полнейшая. Зато красиво. Романтично. По-рыцарски. – О-о-о! Очень мудрый обычай! – Альфред фон Гейнц от восторга аж заерзал в седле. – Очень! Так вот почему старые доспехи так хорошо сохранились! – Именно поэтому. Наши кастеляны специально содержат в образцовом порядке несколько комплектов старой брони. – Да, это впечатляет! Жаль, я прежде не встречал рыцарей братства Святой Марии в латах ушедших славных веков. – Я же сказал, что в доспехи прославленных орденских рыцарей прошлого мы облачаемся, лишь отправляясь на самые важные дела. Самые, понимаете? Те, которым братство придает наибольшее значение. А дел таковых не так уж много. Намечающиеся переговоры с Его Императорским Величеством – одно из них. Барон кивнул и умолк. На орденских послов он смотрел теперь с уважением и подобострастием. Впрочем, молчание длилось недолго. Не прошло и получаса, как словоохотливый немец вновь вовсю болтал языком. Альфред фон Гейнц разглагольствовал… Хоть и назвался гостеприимный хозяин простым солдатом, не влезавшим в большую политику, но… Прибеднялся, в общем, барон. |
