— Нет, не наслаждение, — Старший Администратор высвободил рубашку из рук Ивана. — Нам дают спокойствие и уверенность.

— Ну да, — кивнул Иван. — Конечно. Синица в руке…

— Да, синица. А вам хочется прыгнуть за журавлем в небо?

— Мне хочется вывезти отсюда женщин и детей и не выяснять, кто из моих ребят пойдет за мной, а кто примкнет к массовке. Ты можешь остаться здесь, если хочешь. Взрослых спроси, пусть остаются добровольцы. Но детей… Детей отдай, они же ни хрена не соображают. Вон бегают, играют в войнушку, слышишь?

Паренек в измятой черной рубашке посмотрел на окна Службы Спасения, повернулся к Ивану, и улыбка, неприятная насмешливая улыбка, вдруг появилась на его лице.

— А вы ведь просто хотите сбежать, капитан! Вам приказали вывезти людей, и вы не можете уехать с пустыми руками… Правда? — Старший Администратор еще что-то хотел сказать, что-то еще более мерзкое, но не успел.

Иван сделал то, о чем мечтал уже три часа, — врезал в холеную физиономию брату Старшему Администратору Южного офиса Службы Спасения. Врезал от всей души, справа в челюсть, и даже улыбнулся, услышав, как хрустнуло что-то под кулаком.

Паренька швырнуло на асфальт. Шмяк — и тело застыло.

— Давно пора, — сказал прапорщик, подлетевший сбоку. — Я и сам хотел…

— Сам хотел… — Иван потер правый кулак. — Давай водителям отмашку, пусть заводят моторы и по очереди подгоняют басы к зданию. А ребятам дай команду — врываемся в здание и начинаем выносить детей. Сколько успеем. Взрослых отодвигаем, если дергаются — валим и отключаем. Не церемонимся, но и без жестокости. Времени на разборки у нас больше нет.

Прапор бросился выполнять приказ. Иван оглянулся на город — теперь зарево над Черным кварталом было видно хорошо, клубы огня горящей бензоколонки четко выделялись на фоне черного дыма.

Администратор застонал, завозился на асфальте. Иван двинул его носком ботинка в бок и пошел к зданию.

Сине-красный туристический автобус двинулся к дому. Прапор и четверо бойцов побежали вперед, чтобы открыть дверь.

— Мерзавец… — простонал Старший Администратор.

— Тебе нужны души, — ответил Иван, — а мне — спасти людей. Хотя бы детей. Если мне за это нужно будет ответить — отвечу.

Первый выстрел разнес стеклянную дверь. Иван даже подумал, что это кто-то из его парней поспешил, но второй выстрел изнутри здания швырнул прапора на бетонные ступеньки.

Следующий выстрел, на этот раз из окна второго этажа, пришелся в лобовое стекло автобуса. Сине-красную тушу повело в сторону, хрустнуло дерево, затрещало, ломаясь, и автобус остановился.

Автомат одного из бойцов перечеркнул очередью дверь, крест-накрест. Пролетели осколки стекла, кто-то пронзительно закричал.

Снова грохнуло, на этот раз никого на улице не зацепив.

Иван прыгнул вперед, к зданию, прижался спиной к стене и осмотрелся. Прапорщик не шевелился, лица, считай, не было, стреляли картечью или крупной дробью. Нога в высоком ботинке подергивалась.

Бойцы сидели под стенами, держа автоматы стволами вверх.

В общем, можно уезжать, подумал Иван. Форс-мажор — это обстоятельство непреодолимой силы. Тут силу, наверное, можно преодолеть, но это будет стоить крови. Ближайший к Ивану боец полез за светошумовой гранатой.

— Я тебе эту штуку сейчас в жопу засуну, — предупредил Иван и крикнул: — Не стрелять!

— Я же… вам говорил… — Старший Администратор все-таки встал.

Левая половина лица у него быстро багровела и напухала. Из угла рта протянулась темно-красная струйка.