– Это и был сам Призыв, господин мой Велизарий, – ответил я. – Скорее всего, тогда ты уловил мои собственные мысли. О той войне я думаю с тех самых пор, как начал свое восхождение по мирам. Ту войну можно сравнить только с нашествием гуннов, а Гитлера – с Аттилой, но есть и одна разница. Гунны изначально были бесхитростно жестокими варварами, вроде тех же авар или татаро-монгол, а германские нацисты обратились к злу сознательно, отбросив как ненужную ветошь правила цивилизованного поведения и христианского милосердия, а самого Гитлера стоит считать не иначе как воплотившимся Антихристом. До недавних пор я почитал, что сокрушить это мерзость и вбить ее в прах, не дав свершиться самым тяжким злодеяниям, будет главной задачей на моем многотрудном пути, но теперь я в этом уже не уверен. Самые тяжелые наши сражения будут греметь еще выше – там, где Сатана вошел в мир не рыкающим львом, а хитрым льстивым лисом. Именно там, предварительно набрав сокрушительную мощь, мы должны остановить наступление наползающей Тьмы, наголову разгромить ее силу и выбросить Отца Лжи во тьму внешнюю, где ему только и место. Именно там, по большому счету, мне и понадобятся ваши железные легионы, которые выполнят любой мой приказ в любой части света.

– Так, и что же, Сергей Сергеевич… – скептически кривя губы, вступил в разговор Багратион, – вы считаете, что русский солдат будет не в состоянии выполнить поставленную вами задачу, и оттого стремитесь набрать в свою армию людей без рода и племени, этаких новых янычар?

– Вы зря иронизируете, Петр Иванович, – ответил я, – русский солдат хорошо защищает свою страну, но одной обороной войны не выигрываются. Кроме щита, необходимо иметь еще и меч. У ваших людей нет и не может быть священной ярости против мировых злодеев нашего будущего, а потому они не смогут сражаться против них с полной отдачей. Приказ захватить и вычистить Стамбул, превратив его в Константинополь, они восприняли с восторгом, но я не уверен в их энтузиазме, если поступит приказ взять и разрушить, к примеру, Вашингтон или Лондон. Чтобы ощущать святость такого приказа необходимо родиться и жить в родные мне времена. Поэтому мои ипостаси Бича Божьего и Защитника Земли Русской несколько разделяются, подобно правой и левой руке, и в каждой из них будет свой инструмент. Примите это как данность, Петр Иванович, и не обессудьте.

– В таком случае, Сергей Сергеевич, я не вижу смысла вам возражать, – кивнул Багратион. – Наверное, вы знаете, что делаете, а я ошибаюсь, ведомый предубеждением, вызванным моим неведением. Ведь я также весьма скептически отнесся к доукомплектованию гренадерских рот подчиненной мне армии вашими бойцовыми остроухими бабами, но теперь вынужден признать, что результат оказался превыше всяких похвал. Эти ваши воительницы не только сильны, дисциплинированны и храбры до безумия, они еще весьма благотворно воздействуют на наших солдатиков, которые готовы разбиться в лепешку, но не ударить в грязь лицом перед бабским составом. Тогда я еще раз убедился в том, что вам, как человеку, происходящему из мира, опережающему наш на две сотни лет, скорее всего, виднее, что и как нужно делать. А еще я, несмотря на то, что происхожу из древнего царского рода, никогда бы не решился взвалить на себя даже ношу самовластного монарха, ответственного перед Богом за все, что может случиться в подвластном мне государстве, не говоря уже о должности Божьего Посланца, в чьи обязанности входит переделывание истории целых миров. Ранее такое было возможно только для Иисуса Христа. А вы тянете этот тяжкий воз как бы даже без особого надрыва, в то время как мое генеральское дело – подчиняться вышестоящим и командовать нижестоящими.

– Я точно так же, как и вы, Петр Иванович, подчиняюсь вышестоящему и стремлюсь как можно лучше делать свое непростое дело, – ответил я.